подоплека в режиссерском замысле «Города миллионеров»? В моем, быть может, несколько наивном и субъективном восприятии – безусловно. Появление полубеспризорных сыновей Филумены в возрасте 12–15 лет для меня и Романа Самгина – не простая прихоть людей, желающих во что бы то ни стало пересказать пьесу знаменитого драматурга своими словами. Лично мне показалось, что здесь мы прикоснулись весьма осторожно и ненавязчиво к проблеме, которая почти не имела в нашей театральной традиции ярких сценических воплощений. Посему придется сейчас употребить чужой заграничный термин – «семейные ценности». К моему стыду, долгие годы это словосочетание вызывало во мне плохо маскируемую скуку. То есть, заслышав или прочитав о значении для человечества так называемых семейных ценностей, я, конечно, понимающе кивал головой, однако всегда эти ценности ассоциировались у меня со скучной школьной нотацией. Все-таки вести себя в жизни так, как тебе вздумается, представлялось мне делом справедливым и естественным. Тут, как у Е. Шварца в «Обыкновенном чуде», можно многое свалить на дурную наследственность, на деформацию мозгов идеологией тоталитарного государства, где семейная «ячейка» не могла даже мечтать о сравнении – по своей общечеловеческой значимости – с государственным «ульем».
Однако за последние годы в стране и в отдельно взятых мозгах, в частности в моих собственных, произошли резкие и необратимые изменения. Мы получили возможность узнать многое из того, о чем прежде знать не могли и даже в массе своей не мечтали. Правильнее – не задумывались. Государство, подаренное нам политическими экстремистами криминально-большевистского розлива, оказалось не просто в своей основе ущербным, но оно прямо на наших глазах удручающим образом продолжило усиливать эту свойственную ему изначальную ущербность, медленно расползаясь и разваливаясь
Сравнительно недавно я узнал, что в нашей стране сейчас свыше четырех миллионов «выброшенных» детей. Как правило, в самом прямом смысле этого слова. Мы имеем несколько миллионов беспризорников при живых родителях. Самой страшной для меня но– востью в последние годы была информация об отсутствии в развитых странах детских домов. Если, допустим, в Швеции ребенок остается без родителей, то всегда находится множество его соотечественников, готовых принять этого ребенка в семью. Отсутствие в цивилизованных странах детских домов, с моей точки зрения, – жесткий удар по чести и достоинству российского государства. К сожалению, эта страшная проблема, хотя и связанная в какой-то степени с экономикой, – отнюдь не экономическая. Похоже, она имеет прямое отношение к отрицательной динамике российского этноса. Л. Н. Гумилев, ученый, посвятивший жизнь изучению этногенеза, оставил для нас, современных россиян, малоприятные формулы: «…B процессе освоения ландшафта общность (этнос. – М. З.) формирует новый уникальный “стереотип поведения”. Это понятие, включая в себя особый способ деятельности, отношения к миру, характеризует этнос как носителя определенного культурного типа».
Из всех сложнейших экономических ситуаций, включая, допустим, голод и полнейшую послевоенную разруху в Германии, существуют теоретические и практические, математически обоснованные схемы выхода и экономического выздоровления. Бесспорно, существуют такие схемы и для российской экономики. Но какие математические рецепты могут существовать для людей, выбрасывающих своих детей на улицу, иногда прямо из родильного дома, – сказать наша наука пока не в состоянии. В связи с чем и залетают в голову помимо воли подлые мысли о глубинном распаде нашего этноса.
О знаменательных явлениях нашей светлой действительности, омраченной «отдельными недостатками».
Весьма интересны массовые заседания в высших сферах, когда верховная власть говорит, что больше так работать нельзя и что теперь настала наконец долгожданная пора работать лучше и даже эффективнее. Интересно, как ближайшие сподвижники заметно омрачаются и думают: «Как же мы сами до этого не додумались?», записывают эту новость, кивая головами, – как это, дескать, амбициозно, своевременно, хотя и абсолютно неожиданно. Иные сподвижники от волнения даже записать эту мысль не в силах, и им остается только окаменеть и как бы задуматься. А у некоторых даже сил не хватает, как бы задуматься, и они с ужасом, потупя взор, ждут: не вступит ли с ними верховная власть в дискуссию с заранее известным персональным завершением?
Интересно, как происходит переоценка наших прежних генсеков. Несмотря на неожиданно возникшую любовь нашего народа к героическому брежневскому времени и к самому Брежневу с его ораторским своеобразием, – все-таки стоит воздержаться от показа документальных кадров с его историческими выступлениями. Об этом эффекте восприятия хорошо знали древние властители, больше всего опасаясь показаться смешными. Думаю, что поэтому высшие эшелоны власти опасаются сегодня награждать друг друга орденами и медалями. В этом смысле образ Брежнева дисциплинирует высшее руководство страны. О разного рода комедийных последствиях в поведении генсеков всегда задумывались и самые умные советские цензоры. Придя к власти, Хрущев, как известно, вскоре полетел с визитом через многие страны в Индию, и тотчас был запрещен к прокату анимационный фильм «Лягушка-путешественница». Более того, детская книжка того же названия была изъята из продажи. Что правильно.
Я старательно обхожу злободневные вопросы культурной сферы. Вопросы здесь до предела неоднозначны. О своей собственной режиссуре могу сказать просто: мечтается на досуге поставить оперу Чайковского «Евгений Онегин», причем я бы не ограничился появлением Татьяны и Ольги в купальниках, как это сделал мой давний знакомый режиссер Жолдак при постановке оперы в Финляндии. Я бы лично выпустил героинь Пушкина топлес, чтобы обострить оперу, тем более что сцена дуэли Онегина и Ленского мне видится как перестрелка на минометах. А престарелого Гремина играли бы два карлика, чтобы подчеркнуть неоднозначность образа.
Вообще, оперная режиссура переживает сейчас свое второе рождение, и я с интересом изучаю партитуры Верди, Моцарта, Чайковского, Бородина на предмет их решительного сокращения. Переизбыток нотных знаков огорчал еще советских людей и их руководителей. И я чувствую, как прежние коммунистические традиции стучатся в окна современности. В памяти интеллигенции еще сохранились отголоски постановлений ЦК КПСС и выступлений Жданова. Хотя он и был монстром, но умел играть на фортепьяно простенькие мелодии, понятные для гостей Ближней дачи. Радостно, что сейчас готовится новый вариант гимна, потому что прежняя хоровая запись для молодежи из дальних регионов была замысловата и далека от танцевальных ритмов. Молодежь должна наслаждаться искусством – поэтому пришлось раскрашивать и частично сокращать телесериал «Семнадцать мгновений весны». Сейчас главное в кинематографе – чтобы фильмы для молодежи были патриотическими. Причем отличить патриотическое высказывание в искусстве от непатриотического подчас весьма затруднительно. И еще очень важно, чтобы новые фильмы были для ветеранов не обидными.
Я общался и дружил с Борисом Васильевым, Василём Быковым, Виктором Астафьевым. Их объединяло то, что они были ветеранами и вместе с тем умными людьми. Вероятно, теперь остались в живых другие, которые якобы постоянно требуют обязательного следования сталинским
