Так что брак этот, как и следовало ожидать, изначально был неудачным, и до конца своих дней король и королева оставались чужими людьми.
Королева Пруссии Елизавета Кристина
В первую же брачную ночь Фридрих заявил, что Елизавета Кристина глупа, как курица, и не стоит того, чтобы он уделял ей время. Поэтому он подговорил друзей поднять тревогу и кричать во все горло: «Пожар!» Пользуясь суматохой, Фридрих бежал от новобрачной. Со своей женой он жил врозь. При этом, сохраняя все приличия королевского сана, они едва переносили друг друга. Многие в качестве причины прохладных отношений между супругами называли бездетность их союза. Быть может, Елизавета Кристина намеревалась со временем завоевать любовь Фридриха своей скромностью, религиозностью и умеренностью желаний. Но в таком случае она избрала из всех вариантов наихудший, поскольку она была совершенством в глазах отца Фридриха, а сам принц был его полной противоположностью. И в своей жене, вероятно, он видел не человека, а ещё одно слепое орудие в руках деспота-отца, посланное уязвить и унизить его! Ведь в присутствии жены сына Фридрих Вильгельм I вдруг забывал свои казарменные выходки и становился галантным и учтивым, этаким добрым батюшкой. Впрочем, не только Фридрих терпеть не мог свою жену: мать и все братья и сестры также откровенно презирали и не любили Елизавету Кристину, нещадно критиковали – мол, от Елизаветы Кристины дурно пахнет, она глупа и неотесанна, словно деревенщина.
Тут я не могу не отметить еще один важный момент. Фридрих Вильгельм I при всех своих недостатках обладал одним неоспоримым достоинством – он был невероятно чистоплотным человеком. Он принимал ванны порой по нескольку раз в день, регулярно мыл руки с мылом. Уже в 1728 году французский врач Фошар в руководстве по зубоврачеванию указывал о применении зубной щетки из щетины. Так что при дворе чистили зубы порошком из пепла и поваренной соль. Это, конечно, не «Колгейт», но всё же. И от всех окружающих король требовал неукоснительного соблюдения норм гигиены. Не только он сам и его семья, но и весь прусский двор и дворянство благоухали мылом. И не только. «Фельдфебель Европы» активно боролся со вшами и приказал своим солдатам и офицерам брить головы и носить парики (хоть в чем-то нацисты могли быть довольны – целая армия скинхедов!). Не избежал этой участи и принц Фридрих, вынужденный состричь свои длинные волосы, которые он отрастил согласно французской моде. Елизавета Кристина подобной чистоплотностью похвастаться не могла, что, вероятно, вносило дополнительное отчуждение.
Дворец Шёнхаузен, в котором провела свои дни Елизавета Кристина
Придворный летописец так описывал взаимоотношения супругов: «Иногда король просил у королевы позволения откушать вместе с нею. Они сходились молча, почтительно раскланивались друг с другом, садились за стол и так же церемонно после обеда расходились… Таким образом ими была отпразднована и золотая свадьба в 1783 году».
С женщинами королю вообще не везло в жизни. Недавно преподаватель французской литературы Берлинского университета им. Гумбольдта Ванесса де Сенарклен нашла в Берлинском архиве неизвестное ранее стихотворение короля «Наслаждение», посвященное страстным взаимоотношениям юноши и девушки, написанное в 1740 году. В письме Вольтеру Фридрих объяснял, почему он выбрал именно эту тему: он пытался убедить знаменитого философа, что европейцы в своей страстности не уступают всем прочим народам. Однако жизнь показала обратное, по крайней мере в отношении Фридриха.
Молодой принц Фридрих был влюблен в некую дочь школьного учителя из Бранденбурга, которую его отец, узнав об этой связи, приказал выпороть, так что с этого момента и начались неудачи Фридриха в его отношениях с женщинами[60].
Первой неудачей в жизни Фридриха была дружба с очаровательной шестнадцатилетней потсдамской барышней по имени Дорис Риттер, за которой юный принц некоторое время ухаживал. Дорис Риттер была дочерью немецкого богослова Маттиаса Риттера. В 1728 году их семья переехала в Потсдам, где отец получил должность директора местной средней школы, а также занял пост кантора в церкви Святого Николая. Дорис обладала незаурядным музыкальным талантом, а также прекрасным слухом и голосом. Она играла на фортепиано и исполняла сольные партии в церковном хоре. Благодаря общему увлечению музыкой они общались почти каждый день, чем навлекли на себя гнев короля, но девушка получила гораздо более серьезное наказание.
Расправа состоялась вскоре после неудачной попытки побега принца: Дорис была унизительным образом освидетельствована на предмет девственности. Из приговора, вынесенного несчастной: «…утром дочь кантора должна быть выпорота перед городской ратушей, затем то же надлежит сделать перед домом её отца, после этого её следует водить по городу и пороть на каждом углу, дабы так провести по всему городу». Всё исполнили в точности: в позорном одеянии её провели по городу, где перед ратушей, перед родительским домом, а потом и на каждом углу публично секли, после чего она была «навечно» заключена в работный дом. Оттуда она, правда, вскоре вышла, но это был уже другой человек. Вольтер описал её так: «Тощая женщина, похожая на ведьму, она ничем не напоминает ту девочку, которую пороли из-за принца». Ужас пережитого остался у неё на всю жизнь, и дальнейшие ее отношения с Фридрихом не сложились… Она скончалась в 1762 году в Берлине.
В 1728 году во время визита в Дрезден Фридриха Вильгельма I графиня Ожельская (Anna Karolina Orzelska, 1707–1769) была представлена молодому Фридриху.
Графиня Ожельская (Anna Karolina Orzelska)
Красивая и не отличающаяся избыточным целомудрием женщина стала первой возлюбленной кронпринца. В начале 1729 года она тайно приезжала в Берлин, чтобы встретиться с прусским наследником; он посвящал ей стихи и музыкальные произведения собственного сочинения. Однако вскоре выяснилось, что графиня Ожельская, общаясь с Фридрихом, руководствовалась не любовью, а всего лишь выполняла задания разведывательного характера, то есть была банальной шпионкой…
Была у него в жизни и запретная любовь. В последние дни августа 1731 года отец разрешил Фридриху покинуть своё узилище в крепости Кюстрин. Свой первый визит он нанёс в Тамзель, где познакомился с Луизой Элеонорой фон Вреех, двадцатипятилетней красавицей-блондинкой, женой полковника фон Врееха. Она произвела на него неизгладимое впечатление, так что он постоянно посещал её до последних дней пребывания в Кюстрине (февраль 1732 года). Приставленный королем следить за принцем граф фон Шуленберг в одном из своих докладов Грумбкову описал её так: «Фрау Вреех была очень хороша, и цвет ее лица напоминал розу и лилию». Спустя много лет её правнучка обнаружила среди старых семейных документов конверт, на котором было написано: „Lettres et vers de certain grand Prince!” Некоторые страницы были названы ещё более конкретно: „Lettres de Fréderic II”. Из книги Теодора Фонтане[61] «Странствия по марке Бранденбург» мы узнаём о содержании некоторых из этих писем. О, это была жаркая любовь, принц посвящал красавице стихи и оды!
Разве я сказал слишком много, и моя песнь зашла слишком далеко,
Хотя, конечно, в переживаниях лишь опыт, я безрассуден,
Размышляя молча, когда видел вас в последний раз,
Я молчал, потому что онемел, когда рядом стояли божественная вы.
Госпожа, позвольте мне ещё часто
Исповедоваться во всем счастье, этой надежде моей души,
Исповедоваться во всем, что я преодолел до сих пор…
И, похоже, что эта любовь не была безответной. В своем письме от 20 февраля 1732 года кронпринц написал:
«Я был бы очень неблагодарным, если бы не хотел выразить свою признательность, как только Вы все-таки приедете в Тамзель, за те очаровательные стихи, что Вы написали для меня. Было грехом верить, когда я прочитал стихи, что, даже если только на мгновение, это привело меня к Вашему очаровательному развлечению. Вчера, в вечернем одиночестве, я нашел спокойное свободное время, чтобы читать и восхищаться. Вот Вам моя критика. Все, что исходит от Вас, восхищает своим духом и грацией. Но достаточно – я заканчиваю, я представляю Вас и уже краснею. Не в силах больше испытывать Вашу скромность и в то же время желая предоставить Вам новое доказательство моего слепого послушания, я посылаю Вам то, что Вы меня просили». То, о чем просила фрау фон Вреех, было его портретом, к которому он приложил прощальный сонет, с признанием в любви – он покидал Кюстрин.
Сонет звучит так:
Когда мою посланницу поприветствует мой образ
И посланница истолкует эту песню как то,
Что я скажу тебе то, чего до сих пор избегал,
Теперь я говорю это: «Я лежу у твоих ног».
Я ношу оковы, но не те райские,
От которых сердце свободно уходит,
С каждым кольцом, с каждым новым звеном
Желание нести и каяться только растет.
Но постой, о песня, не скажет тебе слишком много,
А спрячет за веселой игрой
Боль от расставания и сердечной раны,
Спрячет твои желания любимой цели,
Умолчит, что лишь один упал пред тобой,
Чтобы желать умереть за тебя каждый час.
Портрет Фридриха Великого в юности
