В конце декабря 1941 г. маршем в 200 км при 30-градусном морозе дивизия прибыла на Волховский фронт и вошла в состав 2-й УА. Сменив изнуренные боями части в районе Селищ, 7 января дивизия приняла участие в наступлении на западный берег Волхова, где располагался первый рубеж немецкой обороны. Личный состав 327-й сд был вооружен в основном винтовками, автоматов было очень мало. Имелись станковые и ручные пулеметы, минометы и орудия. Одновременно с нашей дивизией на Волхов прибыл 13-й кк под командованием генерал-майора Н. И. Гусева.
Прорвать оборону противника 7 января не удалось, и 13-го было предпринято новое наступление. После сокрушительного удара минометно-артиллерийским огнем пехота пошла в атаку. Немцы, хотя и оказали серьезное сопротивление, не выдержали нашего натиска. Через двое суток упорного боя они с большими потерями отошли в глубь своей обороны на 18 км — к населенным пунктам Спасская Полисть, Мостки и Мясной Бор. Здесь располагался 2-й рубеж немецкой обороны. В каждом доме были вырезаны амбразуры для пулеметов, огневые точки соединялись между собой ходами сообщения. Артиллерия и минометы были замаскированы в сараях и закрыты щитами. Наша дивизия многократно, но безуспешно переходила в наступление. Через 10 дней 1102-й полк перевели к деревне Мостки, которую спустя сутки мы взяли совместно со 111-й дивизией. Вслед за тем 366-я сд овладела деревней Мясной Бор. Шоссейная и железная дороги на Чудово были освобождены на протяжении 20–25 км по фронту.
В небе появилась немецкая бомбардировочно-пикирующая авиация, сдерживавшая действия наших войск. Здесь нельзя не упомянуть недоработку командования при формировании 327-й сд. Дело в том, что в 1102-м сп и, видимо, в других полках были созданы взводы зенитной обороны, а средств — зенитных установок в виде спаренных пулеметов — они не получили, так что противовоздушной обороны у нас фактически не было. Вражеская авиация беспрепятственно бомбила наши позиции.
После взятия Мостков и Мясного Бора дивизия приступила к преследованию противника по лесистой местности, продвигаясь левее железной дороги на 15–20 км. Главная тактическая задача 2-й УА заключалась в овладении Любанью. Осуществление этого плана по ряду причин не удалось.
Если наступление, начатое у Волхова, и дальнейшее его развитие имели значительный успех, то прежде всего благодаря самоотверженности наших воинов. Вдумайтесь: идти в атаку по льду, испещренному полыньями, с одними винтовками на хорошо укрепленные позиции противника — это подлинное мужество. Газета «Отвага» 2-й УА на первой странице крупным шрифтом по всей ширине листа под заголовком «327-я Антюфеевская» описывала успехи нашей дивизии в наступательных боях.
Но чем дальше мы внедрялись в расположение немецких войск, тем воевать становилось все труднее. Трудности заключались в том, что мы зашли в самые глухие леса, лишенные дорог, и обеспечение всеми видами довольствия становилось все хуже и хуже. Дело дошло до того, что на одну пушку выделялось только по пять снарядов. Полковые минометы вообще не имели мин. Командир 1102-го сп подполковник Хажаинов строго хранил снаряды на случай немецкого наступления. Бесприцельная стрельба из винтовок и пулеметов категорически запрещалась. Но, несмотря ни на что, полк с боями продолжал продвигаться вперед и освобождать населенные пункты от врага. В начале марта наша дивизия находилась в 12–15 км южнее Любани.
Станцию Любань окружали огромный массив леса и болото Большие Мхи. К северо-западу от Любани населенных пунктов не было. Сюда была направлена разведка нашего полка. На меня возложили командование группой из 12 человек. Разведгруппы направили и другие полки 327-й дивизии. Каждая группа имела свой район разведки. В течение двух суток мы обследовали местность, наблюдали за дорогой, проходившей северо-восточнее болота к железной дороге.
По возвращении каждая группа доложила, что присутствия немцев не обнаружено. Командование приняло решение ввести в район Больших Мхов 1100-й полк, за ним — остальные полки и выйти к ст. Любань. Но получилось так, что движение передового полка засекла немецкая разведывательная авиация, а введение других полков задержалось. 1100-й полк был отрезан от основных сил Дивизии, окружен немецкими войсками, которым не смог оказать серьезного сопротивления, и почти полностью погиб. 1098-й и 1102-й полки подошли поздно и вывели из окружения незначительное число людей. Наступательная энергия дивизии была исчерпана, и 327-я сд перешла к обороне.
В марте 2-ю ударную постигла беда: немцы перекрыли выход к Мясному Бору. Части, продвинувшиеся в глубину лесов на 70 км, оказались оторванными от баз снабжения. Через неделю проход был открыт, но его ширины было недостаточно для нормального обеспечения войск продуктами питания и боеприпасами.
Наступила весна, и полая вода стала заполнять окопы. Пришлось начать строительство наземных укрытий.
Несмотря на все сложности, солдаты десятками подавали заявления с просьбой о приеме их в партию ко дню рождения В. И. Ленина. Подал заявление и я. 22 апреля в полковой партийной организации мы были приняты в члены ВКП(б). Но наша радость продолжалась недолго: партийных билетов нам так и не выдали, мотивируя тем, что нет возможности сделать фотокарточки.
С наступлением тепла немцы все чаще стали беспокоить вылазками в наше расположение. Однажды в мае, после продолжительной артобработки переднего края, пьяные немцы пошли в атаку, которая не принесла им успеха, а только горы трупов. Наши потери были небольшими. Запас боеприпасов был израсходован, а пополнить его было нечем.
Май 42-го года оказался для нас роковым. Продукты питания иссякли, люди слабели с каждым днем. В районе Мясного Бора приступили к строительству узкоколейной железной дороги, на которую возлагались большие надежды. Она не принесла никакой пользы, потому что немцы то и дело перекрывали ее в районе Мясного Бора. В результате их наступления на стыке 52-й и 59-й армий проход в Мясном Бору теперь составлял не более 500–600 м по фронту и 4 км в глубину. Над этой узкой полосой господствовала немецкая авиация, разрушая все построенное.
В связи с переводом меня в особый отдел Волховского фронта в конце мая я проходил по этой дороге и видел, что узкоколейка разбита. Дальнейшая трагическая судьба воинов 2-й ударной хорошо известна, но я уже служил в особом отделе фронта и не участвовал в завершающем этапе операции.
С. И. Кочепасов,
лейтенант в отставке,
бывш. начхим 1102-го сп 327-й сд
П. В. Рухленко
В окружении
Перед войной я работал инструктором райкома партии в Черниговском районе Запорожской области. В день вступления немецких войск в наш район меня, вместе с другими работниками райкома, отправили в Саратовскую область. Вскоре я был мобилизован и направлен на курсы политсостава в г. Аткарск. Спустя полтора месяца был направлен на Волховский фронт.
