В первые дни августа началась новая фаза воздушных операций на Западе. Теперь наши основные усилия были направлены не против судоходства по Ла-Маншу, а против целей, имевших непосредственное отношение к предстоящему вторжению. Чтобы добиться превосходства в воздухе над Ла-Маншем и над побережьем Англии, нашим авиационным частям было приказано наносить удары по аэродромам, базам английских ВВС и авиационным школам. Второй по важности целью были предприятия английской оборонной промышленности, в особенности авиационные заводы. Судоходство по Ла-Маншу для немецкой авиации отступило теперь на третий план.
Командованию ВВС сообщили, что приказ о задачах немецких ВВС по поддержке сухопутных войск в ходе операции «Морской лев» оно получит перед самым началом вторжения.
Таким образом, нашей текущей задачей была подготовка вторжения путём уничтожения английской авиации. Мы должны были также помешать реорганизации и перевооружению английских сухопутных войск после их поражения у Дюнкерка. Необходимо было нарушить нормальное снабжение английского населения топливом и продовольствием. Предполагалось, что это заставит англичан больше думать о мире. Впервые за долгую историю Англии её населению предстояло непосредственно почувствовать всю тяжесть войны. Ожидалось, что это подорвёт его моральное состояние.
Наши авиационные части вылетали на задание в полной уверенности, что между нами и окончательной победой стоит только один, последний, противник — Англия. Однако несколько первых же дней боев совершенно ясно показали нам, что если Англия и была нашим последним противником, то она была, несомненно, и самым сильным противником, с которым мы когда-либо сталкивались. Мы встретили равных себе лётчиков, готовых сражаться до конца, несмотря ни на что. Но списки английских потерь росли. Временами казалось, что нам потребуется лишь одно усилие, и английская авиация будет разгромлена.
По теоретическим выкладкам штаба немецких ВВС, английская истребительная авиация уже давно должна была прекратить своё существование. Однако каждый день навстречу немецким самолётам взлетали «Спитфайры» и «Харрикейны»; отважные английские лётчики сражались с полным сознанием того, что от них зависит судьба нации. Наши бомбардировочные эскадрильи, неся тяжёлые потери, всё же прорывались к целям, но того разрушительного эффекта, на который мы рассчитывали, налёты не давали. Уже на этом этапе битвы за Англию стало ясно, что для поддержания первоначального успеха в течение длительного времени необходимы очень крупные силы авиации.
Одним из двух наиболее известных немецких асов, прославившихся во время битвы за Англию, был полковник Галланд, который позже в звании генерал-лейтенанта был инспектором истребительной авиации (сейчас, когда пишутся эти строки, он назначен командующим военно-воздушными силами Западной Германии, которые должны войти в состав вооружённых сил НАТО). Другим был его друг капитан Мельдерс. Эти замечательные лётчики быстро разобрались в причинах потерь немецких ВВС и в слабых местах немецкой авиации. Они сделали все, чти было в их силах, чтобы помочь товарищам по оружию. Они не боялись открыто выражать свои взгляды и, когда нужно, высказывать недвусмысленные предупреждения лицам, занимавшим самые высокие посты.
В ходе битвы за Англию между противниками существовали настоящие рыцарские отношения. Примером может служить история с протезами английского лётчика Дугласа Бейдера, имевшего в то время чин майора. Ещё до войны Дуглас Бейдер потерял обе ноги, но сумел преодолеть это несчастье и принимал участие в битве за Англию в качестве лётчика-истребителя. Бейдер был сбит около Сент-Омера, и у него сломались алюминиевые протезы. В тот же вечер его принимали в офицерской столовой эскадры Галланда. Бейдер спросил, нельзя ли как-нибудь переслать ему из Англии его запасные протезы. Галланд сообщил об этом мне (я был тогда начальником оперативного отдела 3-го воздушного флота), а я доложил фельдмаршалу Шперрле. С согласия фельдмаршала мы направили в Англию радиограмму на международной волне для передачи сообщений о бедствиях, и менее чем через двое суток протезы майора Бейдера были сброшены с парашютом на аэродром Сент-Омер [11].
Между тем главный штаб вооружённых сил и главное командование немецких ВВС не могли точно решить, чего же они хотят добиться. Несмотря на совершенно чёткие стратегические директивы, данные нам, Геринг постоянно вмешивался в проведение наступательных операций. Многогранные обязанности рейхсмаршала часто требовали его присутствия в Берлине, где он оставался целыми днями и даже неделями. Однако свой штаб он оставлял во Франции. Расстояние не могло угасить его страсть вмешиваться во все дела, и часто мы получали из столицы самые удивительные приказы, которые временами мешали ведению нормальных боевых действий.
Главное командование военно-морских сил и главное командование сухопутных сил стали вновь высказывать свои сомнения относительно операции «Морской лев». Гитлер никогда не был убеждён в успехе вторжения, и теперь он тоже стал колебаться. 10 августа день начала вторжения, первоначально назначенный на конец этого месяца, был перенесён на конец сентября. В речи 4 сентября Гитлер сказал: «Если в Англии удивляются и спрашивают: „Почему же он не идёт?“, я могу успокоить вас. Он идёт». В той же речи он произнёс роковые слова: «Если они (англичане) заявляют, что намереваются нанести мощные удары по нашим городам, то мы ответим им тем, что сотрём их города с лица земли». В это время немецкие ВВС, как им было приказано, стремились завоевать господство в воздухе и разгромить английскую авиацию. Лётному составу часто казалось, что победа уже почти завоёвана. Но вот наступило 15 сентября — день перелома. В этот день в тяжёлых боях над Англией мы потеряли 56 самолётов.
17 сентября Гитлер вновь отложил день начала вторжения. Битва продолжалась. Однако теперь наши авиационные части несли тяжёлые потери, которые было трудно, а может быть, и невозможно восполнить. Командующие обоими воздушными флотами в самых сильных выражениях просили Геринга прекратить дорогостоящие дневные налёты и перейти к ночным бомбардировкам. Это означало переход к новой тактике, но в конце концов новые тактические приёмы были освоены. 12 октября Гитлер решил отказаться от вторжения в 1940 г., однако он утверждал, что операция «Морской лев» только переносится на весну 1941 г.
Этим решением немецкое верховное командование уступило победу англичанам на первом и, как выяснилось позже, решающем этапе битвы за Англию, таким образом, англичанам была дана передышка, а наши бомбардировочные части перешли к ночным действиям.
