— Кто это?
— Это члены моего кружка.
Затем все пошли провожать мужа до его санатория. Многие женщины раскланиваются с ним.
— А кто это? — спрашивает жена.
— А это кружки моего члена.
* * *
— Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если ее поставить вверх ногами?
— На копилку.
— А мужчина?
— На вешалку.
* * *
Анекдот, авторство которого приписывают Раневской. Разгадывают кроссворд:
— Женский половой орган из пяти букв?
— По вертикали или по горизонтали?
— По горизонтали.
— Тогда ротик.
* * *
Объясняя, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:
— Потому, что белый цвет полнит.
* * *
Юноша с девушкой сидят на лавочке. Юноша очень стеснительный, а девушке очень хочется, чтобы он ее поцеловал. Тогда она говорит:
— Ой, у меня щека болит. Юноша целует ее в щечку.
— Ну как, теперь болит?
— Нет, не болит.
Через некоторое время опять:
— Ой, у меня шейка болит! Юноша целует ее в шейку.
— Ну как, болит?
— Нет, не болит.
Сидевшая рядом Раневская поинтересовалась у юноши:
— Молодой человек, вы от геморроя не лечите?
* * *
— Сколько раз в жизни краснеет женщина?
— Четыре: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.
— А мужчина?
— Два раза: первый раз — когда не может второй, второй — когда не может первый.
Я себя чувствую, но плохо
* * *
Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.
* * *
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
* * *
Ночью болит все, а больше всего совесть.
* * *
Нет болезни мучительнее тоски.
* * *
Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
* * *
Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
* * *
— Вы заболели, Фаина Георгиевна?
— Нет, я просто так выгляжу.
* * *
На вопрос одного из актеров, справлявшихся по телефону у Раневской о ее здоровье, она отвечает:
— Дорогой мой, такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — все ноет! Суставы ломит, еле хожу. Слава богу, что я не мужчина, а то была бы еще импотенция!
* * *
Медсестра, лечившая Раневскую, рассказала, как однажды Фаина Георгиевна принесла на анализ мочу в термосе. Сестра удивилась, почему именно в термосе, надо было в баночке. На что великая актриса возмущенно пробасила: «Ох, ни хрена себе! А кто вчера сказал: неси прямо сутра, теплую!?»
* * *
Была сегодня у врача «ухо-горло-жопа».
* * *
Прихожу в поликлинику и жалуюсь:
— Доктор, у меня что-то в последнее время вкуса нет.
Тот обращается к медсестре:
— Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку.
Я попробовала.
— Это же говно.
— Всё в порядке. Вкус появился.
Проходит несколько дней, я опять появляюсь в кабинете этого врача:
— Доктор, вкус-то появился, но с памятью всё хуже и хуже.
Доктор обращается к медсестре:
— Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать.
— Там же говно! — ору я.
— Всё в порядке. Вот и память вернулась.
* * *
Фаина Георгиевна много курила, и когда известный художник-карикатурист Иосиф Игин пришел к ней, чтобы нарисовать ее, она так и вышла — погруженной в клубы дыма на темном фоне. Врачи удивлялись ее легким:
— Чем же вы дышите?
— Пушкиным, — отвечала она.
* * *
A. A. Ахматовой:
Спасибо, дорогая, за Вашу заботу и внимание и за поздравление, которое пришло на третий день после операции, точно в день моего рождения, в понедельник.
Несмотря на то, что я нахожусь в лучшей больнице Союза, я все же побывала в Дантовом аду, подробности которого давно известны.
Вот что значит операция в мои годы со слабым сердцем. На вторые сутки было совсем плохо, и вероятнее всего, что если бы я была в другой больнице, то уже не могла бы диктовать это письмо.
Опухоль мне удалили, профессор Очкин предполагает, что она была незлокачественной, но сейчас она находится на исследовании. В ночь перед операцией у меня долго сидел Качалов В. И. и мы говорили о Вас.
Я очень терзаюсь кашлем, вызванным наркозом. Глубоко кашлять с разрезанным животом непередаваемая пытка. Передайте привет моим подругам.
У меня больше нет сил диктовать, дайте им прочитать мое письмо. Сестра, которая пишет под мою диктовку, очень хорошо за мной ухаживает, помогает мне. Я просила Таню Тэсс Вам дать знать о результате операции. Обнимаю Вас крепко и благодарю.
* * *
B. И. Качалов Ф. Г. Раневской:
Грустно стало за Вас, что такое безрадостное и тяжелое для Вас выпало лето, не давшее Вам ни отдыха, ни утешения.
Не падайте духом. Фаина, не теряйте веры в свои большие силы, в свои прекраснейшие качества — берегите свое здоровье. Больше всего думается — именно теперь, в эту Вашу неудачную, несчастливую полосу жизни — больше всего думается о здоровье.
Только о своем здоровье и думайте. Больше ни о чем пока! Все остальное приложится, раз будет здоровье, — право же, это не пошляческая сентенция. Ваша «сила» внутри Вас, Ваше «счастье» в Вас самой и Вашем таланте, который, конечно, победит, не может не победить всякое сопротивление внешних фактов, пробьется через всяческое сопротивление, через всякое «невезение» и всякие «незадачи» очных ставок с подкидышами через головы Судаковых и Поповых, назло всем старухам зловещим Малого театра. Только нужно, чтобы Вы были здоровы и крепки, терпеливы и уверены в себе. Главное — здоровье. Крепко Вас обнимаю.
Ваш В. Качалов.
* * *
В. И. Качалов Ф. Г. Раневской:
«Кланяюсь страданию твоему». Верю, что страдание твое послужит тебе к украшению, и ты вернешься из Кремлевки крепкая, поздоровевшая, и еще ярче засверкает твой прекрасный талант. Я рад, что эта наша встреча сблизила нас, и еще крепче ощутил, как нежно я люблю тебя. Целую тебя, моя дорогая Фаина.
Твой ЧТЕЦ-ДЕКЛАМАТОР.
Друга любить — себя не щадить. Я была такой
* * *
Не наблюдаю в моей дворняге тупости, которой угнетают меня друзья-неандертальцы. А где теперь взять других?
* * *
Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести. У них у всех друзья такие же, как они сами, — контактны, дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как я завидую им — безмозглым!
