– Я не хочу крови. Если ты поможешь нам скрытно войти на малину и повязать твоих дружков, то даю слово, что сам пойду к председателю Особого совещания и буду просить о смягчении тебе наказания. Уедешь в лагерь, но жить будешь.
Гомельский знал, что Мартынов держит слово, и сразу же согласился.
Вечером малину плотно обложили оперативники. Гомельский шел с группой захвата. Он условным стуком побарабанил в дверь.
– Кто? – спросил хриплый голос.
– Это я, Мишка Гомельский.
– Один?
– Нет, с легавыми.
За дверью захохотали, и загремели замки.
Оперативники ворвались в прихожую. Но Яшка Кабанчик отскочил и захлопнул вторую дверь.
Бандиты начали стрелять.
Радолевский с маузером в руке выпрыгнул из окна, но подвернул ногу, не мог бежать и сдался.
На допросе Мартынов спросил:
– А где ваш талисман, изумрудный браслет, который вы украли в особняке Рябушинского?
– Проиграл в карты, – усмехнулся Бессарабец.
Так на долгие годы браслет с зелеными камнями исчез. Возможно, Радолевский, прежде чем выпрыгнуть в окно, спрятал его за наличником двери, а более вероятно, что «прокатал» в очко Яшке Кабанчику. Ему надо было прорваться сквозь кольцо оперативников, и у него не было времени так аккуратно завернуть браслет.
– Я тебе сейчас покажу фотографию браслета, – сказал Борис Сергеевич.
Он долго копался в папке и принес черно-белый снимок. На нем я увидел ажурную вязь металла и крупные камни. Браслет на снимке лежал на запястье.
– Вот такая память у меня осталась от дорогой находки, – сказал Борис Сергеевич.
На его руке, лежавшей рядом со снимком, поблескивал циркониевый браслет. Он был значительно наряднее, чем тот, на черно-белом снимке.
– Вот и я к старости, – сказал Борис Сергеевич, – браслетиком обзавелся. Хожу, как Ромка Бессарабец. Он, правда, недорогой, но зато полезный, – утешил он себя.
Два браслета, а между ними целая жизнь.
И я почему-то вспомнил, как он заметал следы на малине у Стольника. Наверняка существует какая-то неведомая сила в драгоценных камнях. Пусть ненадолго, но оказывают они свое магическое действие на человека.
У некоторых вещей есть своя печальная история. Они исчезают, чтобы неожиданно вернуться. Интересно, кто теперь носит браслет мадам Рябушинской? Знает ли владелица о его кровавой судьбе?
Вполне возможно, что ради него вновь совершаются убийства и налеты и он вновь всплывет в протоколах угрозыска.
Уж очень похожи на ведьмины глаза большие изумруды.
Героя этой истории я знал лично. В мои молодые времена по улице Горького постоянно прогуливался человек лет шестидесяти пяти, всегда прекрасно одетый, интересный и весьма значительный. С ним раскланивались и останавливались для беседы самые солидные теневики, любившие пройтись по московскому Бродвею.
Я встречал его в ресторанах с красивыми шикарными дамами и хорошо помню, что он ездил на трофейной машине ДКВ белого цвета.
Одним словом, весьма заметный господин московского полусвета. Должность он занимал весьма скромную, работал старшим администратором сада «Аквариум».
Но тем не менее он любил рискнуть на бегах и в компании заядлых московских преферансистов занимал не последнее место.
Сад «Аквариум», где теперь вход в театр Моссовета, был тихим и уютным оазисом в самом центре Москвы. Прекрасный летний кинотеатр, а в глубине, в искусно сделанной раковине помещалось славное кафе, в котором радовали клиентов свежайшим пивом.
Как-то мы сидели в этом милом заведении с замечательным сыщиком Игорем Скориным и старейшим муровским сыщиком Алексеем Ивановичем Ефимовым. Он пришел в угрозыск еще в развеселые времена НЭПа и был одним из первых оперативников, получивших в тридцатых годах орден «Знак Почета» за знаменитое дело об убийстве учительницы Прониной в городе Мелекессе.
Мы пили пиво и разговаривали, когда мимо нас прошел уже знакомый мне старший администратор и вежливо поклонился моим собеседникам.
– Видишь, Игорь, – сказал Ефимов, – лично Борька Скорняков.
Скорин засмеялся и долго смотрел вслед элегантному господину.
Много позже Ефимов показал мне старые протоколы и рассказал забавную историю.
Самый разгар НЭПа, двадцать шестой год. В Столешниковом – огромный магазин шелков Скорнякова. Владелец его входил в десятку самых богатых московских коммерсантов. Был бездетным, и единственным наследником его стал племянник Борис. Работал он клерком в конторе московского издания сменовеховской газеты «Накануне», издававшейся в Берлине, жалованье получал маленькое, но очень любил красивую жизнь.
Бега, модный московский сад Эрмитаж, кабаре «Нерыдай» и, конечно, казино на Триумфальной площади. Было такое заведение в те годы в Москве, деньги, полученные от рулетки и за зеленым столом, шли в помощь беспризорным детям.
Борис Скорняков оказывал посильную помощь беспризорникам, оставляя на рулетке и пти-шво[1] весь свой заработок и вспомоществование дорогого дяди.
Деньги ему были нужны чудовищно, но с уголовщиной он связываться боялся.
В ресторане «Ампир» он познакомился и подружился с Леонидом Крафтом, бывшим краскомом, уволенным из армии после партийной чистки.
Однажды, когда с деньгами у друзей стало совсем плохо, Крафт поведал Борису интереснейшую историю. Когда-то он был порученцем знаменитого авантюриста времен Гражданской войны командарма Юрия Саблина. В Москве красный военачальник проживал в гостинице «Метрополь», где в те годы жила вся большевистская верхушка.
Так вот, Крафт точно знал, что в своем номере Саблин припрятал золото и камни, громадные ценности, отбитые в качестве трофеев у белогвардейцев.
Решение возникло сразу: обыскать номер и найти искомое.
Но как это сделать? Даже во времена НЭПа в «Метрополе» было непросто снять номер.
Кладоискатели одолжили денег, где могли, нашли ход к администратору гостиницы, и им удалось за крупную взятку снять бывший номер Саблина на новогоднюю ночь.
* * *
В роскошном «Метрополе» гуляли и веселились московские коммерсанты и прочие модные люди. А Крафт и Скорняков обыскивали номер.
Уж время подошло к трем часам, а следов сокровищ так и не обнаружилось. Друзья приуныли. Решили напоследок поднять вытертый ковер, закрывавший весь пол в гостиной.
Подняли и обратили внимание, что паркетные плитки ровно посередине комнаты были чуть иного цвета и образовывали большой квадрат. Они подняли этот квадрат, и вот он – знаменитый клад Саблина. Толстая медная доска была прикручена к доскам здоровыми гайками.
Разнообразным инструментом они запаслись и начали одну за другой отвинчивать гайки. Поддавались они с трудом. Видимо, постарался командарм Саблин, когда прятал свои сокровища.
