Партия эта начала свою террористическую деятельность в семидесятых годах и значительно усилила её после введения Императором Александром II суда присяжных, который заранее обеспечивал этим господам полное оправдание за их преступления и убийства. Так и после покушения Веры Засулич, пытавшейся убить в 1878 году Петербургского генерал-губернатора Трепова, русское общество впервые услышало, как представитель судебной власти, в своем резюме, произнес красноречивую речь в защиту нигилизма.
Писатели, студенты, доктора, адвокаты, банкиры, купцы и даже крупные государственные деятели играли в либерализм и мечтали об установлении республиканского строя в России, стране, в которой только девятнадцать лет перед тем было уничтожено крепостное право.
Восемьдесят пять процентов русского народа было ещё неграмотно, а наша нетерпеливая интеллигенция требовала немедленного всеобщего избирательного права для созыва Учредительного Собрания. Готовность Монарха пойти на уступки ещё более разыгрывала аппетиты будущих премьер-министров, а пассивность полиции поощряла развитие самых смелых революционных планов.
Идея цареубийства носилась в воздухе. Никто не чувствовал её острее, чем Ф. М. Достоевский, на произведения которого теперь можно смотреть, как на удивительные пророчества, грядущего большевизма. Незадолго до его смерти, в январе 1881 г., Достоевский в разговоре с издателем Нового Времени А. С. Сувориным заметил с необычайной искренностью:
— Вам кажется, что в моем последнем романе Братья Карамазовы было много пророческого? Но подождите продолжения. В нем Алеша уйдет из монастыря и сделается анархистом. И мой чистый Алеша — убьет Царя…
2
При известии о покушении в Зимнем Дворце отец сразу собрался в Петербург. В такое время он не мог оставаться вдали от своего любимого царственного брата. Нам было сказано готовиться провести эту зиму в столице.
Тяжелые тучи висли над всей страною. Официальные приемы, устроенные нам властями по пути нашего следования на север, не могли скрыть всеобщей тревоги. Все понимали, что покушения на Государя, ставшие хроническим явлением, прекратятся лишь тогда, когда более твердая рука станет у власти. Многие предполагали, что мой отец должен взять на себя полномочия диктатора, ибо все уважали в нем твердость убеждений и бесстрашие солдата.
Но мало кто из русского общества сознавал, что даже самые близкие и влиятельные члены Императорской семьи должны были в то время считаться с посторонним влиянием женщины на Государя. Мы, дети, узнали об её существовании накануне прибытия нашего поезда в Петербург, когда нас вызвали в салон-вагон к отцу.
Войдя, мы тотчас же поняли, что между нашими родителями произошло разногласие. Лицо матери было покрыто красными пятнами, отец курил, размахивая длинной, черной сигарой — что бывало чрезвычайно редко в присутствии матери.
— Слушайте, дети, — начал отец, поправляя на шее ленту Ордена Св. Георгия Победоносца, полученного им за покорение западного Кавказа: — я хочу вам что-то сказать, пока мы ещё не приехали в С. Петербург. Будьте готовы встретить новую Императрицу на первом же обеде во дворце.
— Она ещё не Императрица! — горячо перебила моя мать, — не забывайте, что настоящая Императрица Всероссийская умерла всего только десять месяцев тому назад!
— Дай мне кончить… — резко перебил отец, повышая голос: — мы все — верноподданные нашего Государя. Мы не имеем права критиковать его решения. Каждый Великий Князь должен так же исполнять его приказы, как последний рядовой солдат. Как я уже начал вам объяснять, дети, ваш дядя Государь удостоил браком княжну Долгорукую.
Он пожаловал ей титул княгини Юрьевской до окончания траура по вашей покойной тетушке Императрице Марии Александровне. Княгиня Юрьевская будет коронована Императрицей. Теперь же вам следует целовать ей руку и оказывать ей то уважение, которое этикет предписывает в отношении супруги царствующего Императора. От второго брака Государя есть дети, трое: мальчик и две девочки. Будьте добры к ним.
— Вы, однако, слишком далеко заходите, — сказала матушка по-французски, с трудом сдерживая свой гнев.
Мы пятеро переглядывались. Тут я вспомнил, что во время нашего последнего пребывания в Петербурге, нам не позволили подходить к ряду апартаментов в Зимнем Дворце, в которых, мы знали, жила одна молодая красивая дама с маленькими детьми.
— Сколько лет нашим кузенам? — прервал вдруг молчание мой брат Сергей, который даже в возрасте одиннадцати лет любил точность во всем.
Отцу этот вопрос, по-видимому, не понравился.
— Мальчику семь, девочкам шесть и четыре года, — сухо сказал он.
— Как же это возможно?.. — начал было Сергей, но отец поднял руку:
— Довольно, мальчики! Можете идти в ваш вагон.
Остаток дня мы провели в спорах о таинственных событиях Зимнего Дворца. Мы решили, что вероятно, отец ошибся и что, по-видимому, Государь Император женат на княгине Юрьевской значительно дольше, чем 10 месяцев. Но тогда, неизбежно выходило, что у него были две жены одновременно. Причину отчаяния моей матери я понял значительно позже. Она боялась, что вся эта история дурно повлияет на нашу нравственность: ведь ужасное слово «любовница» было до тех пор совершенно исключено из нашего обихода.
3
Сам старый церемониймейстер был заметно смущен, когда, в следующее после нашего приезда, воскресенье вечером, члены Императорской семьи собрались в Зимнем Дворце у обеденного стола, чтобы встретиться с княгиней Юрьевской. Голос церемониймейстера, когда он постучал три раза об пол жезлом с ручкой из слоновой кости, звучал неуверенно:
— Его Величество и светлейшая княгиня Юрьевская!
Мать моя смотрела в сторону, цесаревна Мария Федоровна потупилась…
Император быстро вошел, ведя под руку молодую красивую женщину. Он весело кивнул моему отцу и окинул испытующим взглядом могучую фигуру Наследника.
Вполне рассчитывая на полную лояльность своего брата (нашего отца), он не имел никаких иллюзий относительно взгляда Наследника на этот второй его брак. Княгиня Юрьевская любезно отвечала на вежливые поклоны Великих Княгинь и Князей и села рядом с Императором в кресло покойной Императрицы. Полный любопытства, я не опускал с княгини Юрьевской глаз.
Мне понравилось выражение её грустного лица и лучистое сияние, идущее от светлых волос. Было ясно, что она волновалась. Она часто обращалась к Императору, и он успокаивающе поглаживал её руку. Ей, конечно, удалось бы покорить сердца всех мужчин, но за ними следили женщины, и всякая её попытка принять участие в общем разговоре встречалась вежливым, холодным молчанием. Я жалел её и не мог понять, почему к ней относились с презрением за то, что она полюбила красивого, веселого, доброго человека, который к её несчастью был Императором Всероссийским?
