Всего за десять месяцев 1924 года, докладывал Артузов, органами ОГПУ арестованы 926 иностранцев. Из них 110 освободили, 463 выслали, остальных отправили за решетку. За связь с иностранцами арестовали 449 человек.
Цифры — очевидно дутые. Шпионаж такого масштаба не могли себе позволить все европейские разведки, вместе взятые. Но контрразведчики Артузова демонстрировали масштабную борьбу с иностранцами, пренебрегая возражениями хозяйственников, которые дорожили работавшими в России специалистами и иностранными концессиями.
Профессиональным экономистам с самого начала стало ясно, что чекисты мешают развитию экономики страны.
Леонид Борисович Красин, уважаемый в партии человек, талантливый инженер, пытался после революции наладить внешнеторговые отношения Советской России с внешним миром. Он писал Ленину 8 ноября 1921 года, что нормальное экономическое сотрудничество с западными державами вполне возможно. Главное препятствие, недвусмысленно объяснил Красин, — это произвол чекистов:
«Пока некомпетентные и даже попросту невежественные в вопросах производства, техники и т. д. органы и следователи будут гноить по тюрьмам техников и инженеров по обвинениям в каких-то нелепых, невежественными же людьми изобретенных преступлениях — «техническом саботаже» или «экономическом шпионаже», ни на какую серьезную работу иностранный капитал в Россию не пойдет…
Ни одной серьезной концессии и торгового предприятия мы в России не установим, если не дадим каких-то определенных гарантий от произвола ВЧК».
Красин был прав в своем пессимизме. Артузов доложил Дзержинскому, что работающие в России немцы — чуть ли не поголовно шпионы, и предложил все эти концессии ликвидировать. Точка зрения чекистов возобладала.
Несмотря на невероятные усилия иностранных шпионов, уверенно докладывал Артур Артузов, успехи иностранных разведок ничтожны:
«Контрразведывательному отделу ОГПУ удалось поставить борьбу со шпионажем на такую ступень, при которой главные европейские штабы (относительно английского ввиду непроверенное™ утверждать не можем) были снабжены на 95 процентов материалом, составленным по указанию Наркомвоен и НКИД и имеют, таким образом, такое представление о нашей военной мощи, как этого желаем мы.
Остальные пять процентов просачиваются через заградительную сеть нашей контрразведки — по преимуществу из заграничной полосы и имеют, таким образом, местное значение, не могущее влиять на общую картину…
Кроме того целый ряд иностранных разведок, как польской, эстонской и отчасти (работа только начинается) французской, находится всецело в наших руках и действует по нашим указаниям…
Нам удалось получить целый ряд шифров и кодов, на основании которых большинство телеграфных сношений иностранных государств нам известно. Техническому отделу КРО удалось ряд миссий оборудовать специальными техническими приспособлениями. КРО ОГПУ перлюстрирует периодически ряд иностранных дипломатических почт, а также всю корреспонденцию отдельных иностранцев. Кроме того проводится оперативная работа в заграничных вагонах».
В международных вагонах чекисты охотились за иностранными дипломатическими курьерами. Одних пытались соблазнить красивые женщины, работавшие на контрразведку, другим подсыпали снотворное в надежде выманить у сонного дипкурьера его драгоценную сумку хотя бы на пару часов. В оперативную группу включали фотографа, который быстро переснимал документы, если удавалось добраться до дипломатической переписки.
Чекисты часто действовали неумело, и, когда посольства это обнаруживали, возникал скандал. Объясняться приходилось Наркомату иностранных дел.
В 1927 году Артузова назначили помощником начальника секретно-оперативного управления ОГПУ, которое объединяло все оперативные отделы, кроме иностранного, и освободили от должности начальника контрразведки. Артузов, оставшись без реального дела, переживал. Начальником управления был Генрих Ягода. Они друг друга не любили.
В январе 1930 года Артузова перевели в иностранный отдел ОГПУ (сначала заместителем начальника). С 1 августа 1931 года Артур Христианович Артузов — начальник иностранного отдела и член коллегии ОГПУ. Это пик его карьеры.
Иностранный отдел состоял из шести отделений:
1-е занималось нелегальной разведкой;
2-е контролировало въезд в страну и выезд из СССР;
3-е отвечало за разведку в капиталистических странах;
4-е отвечало за разведку в соседних странах — Литве, Латвии, Эстонии, Польше и Финляндии;
5-е занималось борьбой с белой эмиграцией;
6-е отвечало за разведработу на Востоке;
7-е было своего рода внешней контрразведкой — занималось «обеспечением безопасности советских колоний»;
8-е занималось научно-технической разведкой.
Внешняя разведка стала необходимой для политического руководства и отвоевала себе особое положение в извечном конфликте с дипломатией.
Члены политбюро довольно быстро осознали, что нужно разделить разведку и дипломатию и не компрометировать полпредов конспиративной деятельностью: «Безусловно запретить всякую нелегальную работу и деятельность как послам и ответственным лицам советских представительств за границей, так и курьерам и всяким другим служащим».
Взаимоотношения между дипломатами и разведчиками складывались трудно. Хотя поначалу дипломаты еще могли отстоять свои права с помощью партийного аппарата.
17 июля 1924 года политбюро приняло постановление: «В дальнейшем назначение основных резидентов ГПУ в состав дипломатического корпуса производить по соглашению с секретарем ЦК».
Феликс Дзержинский — в отличие от своих наследников — старался ладить с дипломатами. 23 мая 1925 года он даже обратился в политбюро с неожиданным предложением включить в состав коллегии Наркоминдела его заместителя Менжинского: «В связи с информацией, организованной ОГПУ по иностранным делам, а также с нашей борьбой со шпионажем и организуемой капиталистическими странами контрреволюцией был бы очень желателен в интересах дела и обороны страны более тесный контакт нашей работы с НКИДелом».
Но чем дальше, тем реже дипломаты побеждали в ведомственных конфликтах с разведкой и контрразведкой.
Нарком Чичерин писал в своем политическом завещании:
«Руководители ГПУ были тем невыносимы, что были неискренни, лукавили, вечно пытались соврать, надуть нас, нарушить обещания, скрыть факты…
ГПУ обращается с НКИД как с классовым врагом… Внутренний надзор ГПУ в НКИД и полпредствах, шпионаж за мной, полпредами, сотрудниками поставлен самым нелепым и варварским образом…»
