И впрямь, кругом было, как в сказке. Непроходимая чаща, бурелом и крики птиц, топи, болотные трясины, шорох неведомых зверей, которых мы не видели, но шум и треск ветвей говорил, что они где-то близко. Все было таинственно.
Тряпки, как я их ни экономил, были уже израсходованы. Теперь я раздирал шелковые ленты на тоненькие полоски и аккуратно завязывал их на деревьях. Мы шли, все так же записывая на бумаге наш путь по компасу. Шли долго. Томительно тянулось время. Как оказалось [48] позднее, мы упали всего в семи километрах от железной дороги, а добрались до нее через девять с половиной часов.
Мы выбивались из сил. Казалось, нет конца этому лесу. Несколько раз проверяли, правильно ли идем. Вдруг мой партнер радостно вскрикнул. Я посмотрел на него. Он показывал пальцем вперед. Перед нами невдалеке расстилалась поляна, засеянная овсом. Ну, если овес, значит где-то поблизости есть жилье. Сделав еще сотню шагов, мы увидели женщин, собирающих ягоды. Пошли к ним. Как только они нас заметили, бросились бежать, сломя голову. Их испуг был легко объясним. Мы упали вблизи границы на нашей территории. По костюмам они приняли нас за иностранцев, перешедших границу. Мы кричали им, но женщины продолжали бежать. Остановилась только одна старушка. Мы подошли к ней.
- Что вы бежите от нас, мы же не кусаемся? - обратились мы к старушке.
- Да вы не наши, - недоверчиво ответила она. Мы стали убеждать ее в том, что мы самые настояшие наши, советские. Она долго не хотела поверить, но, наконец, убедилась, кто мы, и разговорилась.
- Как пройти, бабушка, к станции?
- А вот так, родной, по струнам иди, иди и придешь, - и она показала на телеграфные столбы с «проволокой.
Еще через час, усталые и измученные, мы добрались до железнодорожной станции. [49]
Первый экзамен
Настоящим экзаменом советского воздушного флота, проверкой нашего умения летать и в особенности - умения ориентироваться в сложных условиях явился большой восточный перелет. Этот перелет был организован на трех новых, только что построенных самолетах «П-5». Самолеты - целиком советской конструкции и советской постройки. Мы должны были лететь из Москвы в Турцию, из Турции в Персию, из Персии в Афганистан и оттуда через Ташкент, Оренбург вновь вернуться в Москву.
Вылет затянулся. Перелет должен был состояться в августе, но август прошел и наступал уже сентябрь. Погода портилась. Пошли дожди. Аэродром размякал, превращаясь в болотное месиво. Возникла угроза, что с него взлететь не удастся.
Первого сентября, в ненастный осенний день, примерно в полдень, над Москвой неожиданно разразился жестокий шторм. Ураганные порывы ветра рвали на части полотно флюгера на вышке, ломали деревья, сбивало с ног человека. Хлынул сильнейший ливень и быстро затопил все низменности аэродрома. Непогода застигла на поле, кроме множества других самолетов, также и три новеньких, только что выпущенных с завода самолета, которым предстоял далекий путь на Восток.
Самолеты не были привязаны. Ветер ворочал их из стороны в сторону, грозя изломать, изуродовать машины. Трое механиков выбивались из сил, еле сдерживали самолеты за крылья. Сигнал тревога! Со всех концов аэродрома под сильнейшим ливнем, прикрываясь руками от града, бежали люди. Бежали и мы спасать свои самолеты. [50] Ведь малейшая поломка задержала бы перелет. Мы отстояли самолеты, и когда стих ветер, перестал дождь, они выглядели, будто ничего не случилось. Сильный град даже не повредил покраски. Это было первое серьезное наземное испытание советских самолетов на прочность.
После грозы три дня подряд, не переставая, лил мелкий осенний дождь. Аэродром окончательно размыло. Подъем с полной нагрузкой был опасен. Надежды на улучшение погоды не было, настроение падало. 3 сентября, в полдень, было получено приказание о вылете. Вылет назначен на 4 сентября, в пять часов. Но дождь упорно не переставал…
В такую вот погоду мы и начали свой большой восточный перелет. Поднявшись в дождь и сделав полукруг над аэродромом, все три самолета выстроились на высоте 150 метров и легли на курс к Севастополю. Сильная болтанка, резкие порывы ветра, туманы, дождь сопровождали нас до Харькова. В густом тумане где-то внизу промелькнул Харьков. А дальше туман стал еще гуще, еще плотнее, условия перелета осложнились. Наконец, медленно, но четко и рельефно, как на уроке географии, впереди показались и медленно поплыли нем навстречу берега Черного моря.
В Севастополе посадка, пополнение горючего. Снова разбираем погоду. Ничего утешительного. Низкая дождевая облачность густо висела над Крымским полуостровом, не предвещая ничего отрадного.
Непривлекательно на этот раз выглядел этот цветущий уголок нашей страны. Черные тучи низко свисали над морем, густая дымка плотной вуалью затянула все кругом. Моросил мелкий осенний дождь, такой же, какой провожал нас из Москвы. Резкие порывы ветра доходили до 70 километров в час. Лететь или не лететь в такую погоду на сухопутных самолетах через бурлящее, сердитое море?
Решили лететь.
До крайности напряженным, поглощающим все внимание был первый участок до середины моря. Сильный шторм, бушевавший на море, мощная гроза, простиравшаяся с запада на восток, сделали дальнейший полет по маршруту невозможным. Но возвращаться назад было так же сложно и рискованно, как и лететь вперед. Минута [51] раздумья - и черная туча поглотила самолеты. Двенадцать минут бешеной качки в этих жутких сумерках, часто пронизываемых молнией. Легче вздохнулось, когда туча осталась позади.
Но за этой грозой шла другая, не менее мощная. Опять молния, град и бешеное стремление урагана опрокинуть, разломать и бросить в беснующееся море наши маленькие аппараты, пробивающие путь на юг.
Три следующие грозы мы обходили, вследствие чего прямая линия маршрута от середины моря была основательно изломана. Но вот впереди в тумане показался турецкий берег. Несмотря на все изломы в пути, сложные расчеты помогли нам точно выйти на порт Инеболи, куда нам и нужно было прийти.
Турция, Анкара. Казалось бы, что после такого бурного рейса надо было отсиживаться, приводить в порядок свои самолеты и себя, так сказать, зализывать раны. Но ран не было, и мы недолго оставались в гостях у ту рок. Скоро при самолета снова неслись, теперь уже вдоль Черного моря, почти посредине его, на восток - в Сухуми, Тбилиси, в Тегеран. На этот раз море было спокойно. Наши самолеты пресекали его вдоль уверенно и четко. Так же уверенно пронеслись вдоль Кавказского хребта над Сурамским перевалом, над высокими горами, над Тбилиси, оставили позади красивую реку Куру, высокие горы, пересекли поперек Каспийское море в южной его части и подошли к берегам Персии, к городу Решта.
