Ознакомительная версия.
Остаток мая и начало июня фон Бок много ездил или между Позеном (Познанью) и Берлином, или инспектируя свои широко раскинувшиеся войска. В течение четырех дней в середине мая он путешествовал на специальном поезде в районе германо-русской демаркационной линии в расположение 4-й армии, в компании фельдмаршала фон Клюге. На второй день поездки фон Браухич телеграфировал, что намеревается посетить штаб группы армий «Центр» в Позене (Познани). Вместо того чтобы вернуться в Позен и встретить фон Браухича, фон Бок только прочнее укрепился в решении придерживаться своего инспекционного расписания и отправил вместо себя фон Клюге. Фон Бок в ходе своей поездки посовещался с командующими большинства корпусов и нескольких дивизий 4-й армии, и снова он проявил интерес к индивидуальному общению с солдатами разных званий. «Войска везде выглядят довольными и посвежевшими, – писал фон Бок, – но, когда я спрашиваю, достаточно ли продовольствия, они отвечают: «Так точно, но нам бы пригодилось больше!» А с 1 июня мясной рацион снова будет сокращен! Интересно, они (ОКХ) собираются сражаться на этой войне только стволами»36.
Возвращаясь из инспекционной поездки, фон Бок договорился встретиться с фон Клюге в Варшаве. Он внес предложения по улучшению обстановки в 4-й армии, а потом узнал, что после совещания с фон Браухичем фон Клюге остался недоволен. Фон Браухич хотел изменить намеченный план действий 4-й армии. Фон Клюге оспорил это решение, основываясь на том, что осталось слишком мало времени. Фон Бок согласился с фон Клюге в этом вопросе и заверил, что планы останутся без изменений.
Это любопытный эпизод. Почему фон Бок сам не пошел на разговор с фон Браухичем, своим непосредственным начальником? Возможный ответ заключается в том, что отношения между этими двумя командующими были натянуты еще со времени приема в рейхсканцелярии Гитлера в конце марта. И фон Бок, возможно желая утвердить свою самостоятельность, решил какое-то время просто не говорить с фон Браухичем. Вдобавок к сложным взаимоотношениям между двумя этими людьми, в чьих руках находилась судьба Германии, далее на короткий промежуток времени фон Бок и фон Клюге оказались предоставлены сами себе. Через день или два после их встречи в Варшаве фон Клюге, очевидно находясь под воздействием своих долгих раздумий, написал фон Боку личное письмо. В нем фон Клюге жаловался, что в его полномочия вторгаются, и настойчиво требовал предоставить ему больше свободы в его командовании или же изъявлял желание уйти в отставку. Фон Бок ответил коротким жестким письмом, снова указывая на нехватку продовольствия, которую он обнаружил в 4-й армии во время инспекционной поездки, информируя фон Клюге, что «ответственность за командование группой армий лежит на мне, и, следовательно, я не могу позволить себе, чтобы меня тормозили ваши требования»37.
Хотя, казалось бы, письмо фон Бока к фон Клюге и быстро разрешило данную проблему, оно не улучшило, а только усилило антипатию между этими двумя фельдмаршалами.
В конце мая фон Бок отправился в похожую инспекционную поездку в 9-ю армию, основная масса войск которой была сконцентрирована в районе города Сувалки. И снова фон Бок увидел высокий боевой дух солдат, хотя в своей перфекционистской манере он отметил дефицит и в армии
Штрауса. Также он заметил, что земли вокруг Сувалок были приведены в запустение, а простой народ оказался провинциальным, если не сказать примитивным, и выглядел «напуганным и подозрительным»38.
По возвращении в Позен (Познань) его ожидала секретная директива. В документе сообщалось, что вторжение в Советский Союз откладывается до 22 июня 1941 года. 4 июня фон Бок получил другую потрясшую его директиву от ОКХ. Она была следствием устных секретных инструкций Гитлера вооруженным силам, данным на мартовском совещании в Берлине. Директива утверждала, что политические комиссары, прикрепленные к русским войсковым формированиям, не должны рассматриваться как военнопленные, но без промедления расстреливаться сразу после захвата. Далее говорилось, что каждый германский солдат имеет право стрелять в русского солдата или гражданского, которого он заподозрит в партизанской деятельности, вне зависимости от обстоятельств. Директива допускала, что эти действия могут нарушать международное право. Чтобы обойти его, Гитлер с этого момента формально снимал вину с германских солдат в предстоящей кампании, «не допуская, что такие нарушения закона, как убийство, насилие или грабеж, имеют место»[30]39.
Фон Бок был в бешенстве. Он незамедлительно попытался связаться с фон Браухичем по телефону, чтобы проинформировать его, что этот приказ недопустим, что он нарушает элементарные правила ведения современной войны и что он уничтожит воинскую дисциплину, а потому не может и не должен исполняться. Фон Боку не удалось связаться с фон Браухичем по телефону. Тогда он позвонил Гальдеру и в целом передал ту же мысль, которую собирался донести до фон Браухича. Гальдер ответил, что он информирует фон Браухича, но не может обещать, что приказ будет ощутимо изменен. Он согласился, что по своей сути директива нарушает общепризнанные правила ведения войны, но заметил, что сделать почти ничего не может.
До 7 июня в группу армий «Центр» не поступало ответа на яростные телефонные звонки фон Бока. Поэтому он позвонил фон Браухичу снова. На этот раз ему удалось убедить главнокомандующего сухопутными силами обсудить проблему, и он заявил, что не станет подписываться на огульную стрельбу в русских гражданских лиц и политических комиссаров. Фон Браухич возразил, но пообещал перезвонить. Он сделал это в течение часа и сказал фон Боку, что «дух» директивы остается прежним, что верховная судебная власть Германии считает, что законно защищаться от партизан и мстить за их атаки любого сорта и что основные законы войны здесь не пострадали. После продолжительных споров фон Бок встал на позицию «что-ж-вы-сами-так-захотели» и завершил разговор. Неофициально он принял решение модифицировать закон так, чтобы заставлять военные суды придерживаться установления правосудия в России до тех пор, пока это не будет создавать чрезмерно тяжелую административную рабочую нагрузку[31].
12 июня к фон Боку пришел Гудериан – с новым предложением по объединению танковых и пехотных частей. Фон Бок это предложение отклонил по причине того, что не увидел в нем ничего нового или полезного. Позже он цинично отметил в дневнике, что Гудериан не был той личностью, которая может командовать пятнадцатью дивизиями. «Думаю, каждый хоть раз бывает виновен в том, что не знает, чего хочет!»40
Ознакомительная версия.
