Войскам, ввязавшимся в бой с наседавшим противником, следовало поставить задачу: применяя подвижную оборону, отходить под давлением врага от рубежа к рубежу, замедляя этим его продвижение. Такое решение соответствовало бы сложившейся обстановке на фронте. И если бы оно было принято Генеральным штабом и командующими фронтами, то совершенно иначе протекала бы война и мы бы избежали тех огромных потерь, людских, материальных, которые понесли в начальный период фашистской агрессии».
Так, ссылаясь на опыт Отечественной войны 1812 года и полководческую деятельность выдающихся военачальников того времени, маршал Рокоссовский ставит под сомнение правильность ведения военных действий Верховным Главнокомандующим и Генеральным штабом.
В период работы над рукописью, когда еще замалчивались ошибки и недостатки в руководстве войной и в ходу были ура-патриотические высказывания многих мемуаристов, это был смелый шаг со стороны автора «Солдатского долга».
Подтверждая сказанное, маршал Рокоссовский писал:
«Враг еще был сильнее, маневреннее нас и по-прежнему удерживал инициативу в своих руках. Поэтому крайне необходимым являлось предусмотреть организацию вынужденного отхода обороняющихся войск под давлением превосходящего противника.
Следует заметить, что ни Верховное Главнокомандование, ни многие командующие фронтами не учитывали это обстоятельство, что являлось крупной ошибкой. В войска продолжали поступать громкие, трескучие директивы, не учитывающие реальность их выполнения. Они служили поводом для неоправданных потерь, а также причиной того, что фронты то на одном, то на другом направлении откатывались назад».
Такие документы, продолжал анализировать Константин Константинович, не соответствовали обстановке, нередко в них излагалось желание, не подкрепленное возможностями войск.
Причиной же появления таких документов являлось стремление военачальников оградить себя от возможных неприятностей. В случае чего можно было обвинить войска, якобы не умевшие выполнить приказ.
«Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено! — горестно замечал маршал. И, подводя итог сказанному, писал: — Стоять насмерть и умереть нужно с умом, только тогда, когда этим достигается важная цель, лишь в том случае, если она, смерть немногих, предотвращая гибель большинства, обеспечивает общий успех».
Именно тогда по этой причине произошел конфликт между Рокоссовским и командующим Западным фронтом Жуковым.
Части 16-й армии отражали яростные удары превосходящих сил противника, группировка которого состояла из четырех полнокровных танковых и пехотных дивизий. Положение в армии усугублялось еще и тем, что в глубине нашей обороны не было резервов, которые смогли бы задержать танки и пехоту в случае их прорыва. Войска армии несли большие потери.
Оценив обстановку, Рокоссовский пришел к выводу о целесообразности занять находящийся в тылу выгодный рубеж, использовать Истринское водохранилище как серьезную преграду для наступающих. Свой замысел он доложил командующему фронтом генералу Жукову и просил дать разрешение на занятие намеченного рубежа. Тот молча выслушал и ответил решительным отказом.
— С рубежа не отходить. Стоять насмерть.
— Но ведь обстановка позволяет поступить именно так.
— Об отводе войск не может быть и речи.
Константин Константинович не знал, что накануне между Жуковым и Сталиным состоялся серьезный разговор.
— Скажите, товарищ Жуков, вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас с болью в душе. Говорите честно.
Стоявший у карты Георгий Константинович оторвал от нее взгляд и произнес:
— Москву, конечно, мы удержим. Врагу не отдадим.
Это было своего рода обещание, клятва, невыполнение которой могло стоить головы. Жуков принимал все меры, чтобы выполнить данное им слово…
Рокоссовский об этом разговоре не знал, и когда Жуков уехал, он телеграфировал свою просьбу об отводе начальнику Генерального штаба. Маршал Шапошников ответил, что предложение целесообразное и он его санкционирует.
Распоряжение командарма не успело дойти до войск, как поступила грозная телеграмма: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».
Такого ответа Константин Константинович никак не ожидал. Еще раз прочитал телеграмму и задумался. Мысленно поставил себя на место Жукова.
«Сейчас на плечи этого человека легла тяжелейшая задача — отстоять Москву. Может быть в частности он не прав, но прав в главном: нельзя отступать ни на шаг. Обстоятельства чрезвычайны и требуют чрезвычайных мер. Он приказывает стоять насмерть, — значит будем делать так. В этом залог успеха».
И командарм распорядился: «Приказ об отводе войск отменить. Занять прежние позиции и с них — ни шагу назад!»
Этот конфликт не изменил их отношений. Они по-прежнему с уважением относились друг к другу.
В конце ноября обстановка в полосе 16-й армии обострилась до предела. Противник овладел Рогачевым, Красной Поляной, завязал бои за Лобню. Отсюда в ясные дни видна Москва. Используя успех, немцы начали подтягивать дальнобойные орудия, чтобы начать обстрел столицы.
Ночью последовал звонок из Ставки: «Сделать все возможное, чтобы ликвидировать угрозу! Нельзя допустить выхода немецких танков к каналу Москва — Волга!» А до канала рукой подать. Один рывок — и танки достигнут его берега. Резервов нет. Артиллерии тоже.
«Продержитесь до утра. Поможем», — обещала Ставка.
На счастье, удалось перехватить на марше два стрелковых батальона и артиллерийский полк. Утром прибыла обещанная помощь — два артиллерийских полка и три дивизии «катюш».
— Без промедления занять огневые позиции! — приказал командарм. — Подготовить огонь по Красной Поляне.
Мощью артиллерии удалось сорвать атаку врага.
Под Москвой генерал Рокоссовский приобрел и полководческий авторитет. Подтверждением тому операция, связанная с овладением городом Сухиничи.
Далеко за полночь начальник штаба генерал Соколовский принес на подпись командующему оперативную сводку. С военной лаконичностью в ней перечислялись основные события за день. Включая в себя десять армий, Западный фронт занимал огромную территорию. На северо-западе, на волоколамском направлении, действовала 16-я армия Рокоссовского, а на юге 10-я армия генерала Голикова безуспешно рвалась к небольшому городу Сухиничи, что в Калужской области. Между ними более полтысячи верст. Пока операторы обзвонили штабы, приняли донесения да свели их в единый документ, прошло полночи.
