Огромный потенциал оборонной промышленности был явно недостаточно задействован в производстве товаров широкого потребления, а технические достижения военных отраслей держались «за семью печатями», что тормозило научно-технический прогресс. Все это отбросило нас в разряд наиболее бедных стран мира по уровню удовлетворения насущных потребностей человека, а техническое состояние гражданских отраслей производства не идет ни в какое сравнение с соответствующими отраслями развитых капиталистических государств.
Гипертрофированное внимание к обеспечению безопасности страны обернулось тяжелыми последствиями как для оборонных отраслей, оказавшихся в кризисном состоянии, так и для всего народа. Иными словами, Брежнев и его сторонники долгое время упорно рубили тот мощный «сук» экономики, на котором покоилась оборона нашей страны.
Несет ли А.Н. Косыгин ответственность за все это? По-видимому, нельзя снять ответственность с главы правительства за допущенные деформации в народном хозяйстве, за недопустимо низкое удовлетворение насущных потребностей людей. Да, вероятно, Алексей Николаевич должен был более решительно противиться проведению подобной пагубной политики. Но в этом случае его бы просто убрали, а положение могло стать еще хуже. Несомненно, Косыгин прекрасно понимал сложность ситуации и всеми имеющимися в его распоряжении средствами стремился хоть как-то уменьшить вред от неразумных решений. Именно поэтому практически вся его конкретная деятельность на посту Председателя Совета Министров СССР была рациональна и оценивалась положительно в стране, в том числе и москвичами.
А.Н. Косыгин проявлял постоянный интерес к положению дел в столице, помогая в решении как больших, так и малых проблем многомиллионного города. Он именно решал вопросы, а не топил их в бесконечных согласованиях, совещаниях, что характерно для бюрократического аппарата, когда месяцами, а то и годами приходится ходить по разным ведомствам, где начальники и не отказывают, но и не решают, да еще и показное сочувствие проявляют. Все отработано.
Алексей Николаевич был не таким. При его феноменальной памяти в сочетании с огромным опытом государственной деятельности он блестяще знал положение в стране, в том числе и в Москве. Приходилось удивляться тому, что он всегда был готов со знанием дела обсуждать любую проблему города. Как правило, он четко излагал свою позицию, поэтому сразу становилось ясно, как будет решена проблема. Если положительное решение он принять не мог, то честно и прямо говорил об этом, объясняя причины отказа. Не надо было попусту тратить время, а – сразу искать другие пути решения. И еще одна примечательная черта его характера. Если его оппонент хорошо знал вопрос, он мог смело отстаивать свою точку зрения, не соглашаться, спорить, выставлять контраргументы. Это было в порядке вещей. Но когда кто-то вступал с ним в спор, не зная толком существа дела, или же допустил крупные просчеты в работе, то тут Алексей Николаевич был непримирим, не стеснялся уличить в некомпетентности руководителя любого ранга, будь то министр или его собственный заместитель.
Как-то, кажется году в 1965-м, в январе долго стояли сильные морозы. Тепловые станции Москвы оказались фактически без топлива. Давление газа упало, запасов мазута оставалось на полтора дня, да и использовать его было почти невозможно, так как он загустел при низкой температуре. Эшелоны со смерзшимся в монолит углем стояли на подступах к ТЭЦ, их можно было разгружать только вручную, разбивая уголь ломами или отбойными молотками. Тысячи солдат были заняты круглосуточно на этой работе. Министерство энергетики и электрификации СССР оказалось не готовым к подобной ситуации. Положение казалось безнадежным, однако рядовые москвичи даже не догадывались об этом, так как теплоснабжение города обеспечивалось нормально. На экстренном заседании Совмина А.Н. Косыгин был беспощаден в оценке действий министерства, а его предупреждение министру было сделано хотя и в корректной форме, но могло стать для того последним, повторись подобная ситуация.
* * *
В отличие от большинства руководителей высокого ранга, Алексей Николаевич не боялся отказаться от неверных представлений, признать свою неправоту. Вспоминается такой эпизод. В начале 60-х годов на заводе имени Лихачева закончилась серьезная работа по реконструкции предприятия и переходу к массовому выпуску нового поколения грузовиков. По тем временам технология производства была близка к мировому уровню. Но, как это у нас бывает, в печати развернулась острая дискуссия по конструкции машины. Дескать, и грузоподъемность мала, и бензиновый двигатель неэкономичен, и вес автомобиля велик. При этом критикующие, особенно ученые-теоретики, не учитывали, что отечественное дизельное топливо было безобразно низкого качества; грузоподъемность вполне отвечала потребностям народного хозяйства, а вес определяло наше бездорожье: требовалась высокая прочность ходовой части, что достигалось в значительной мере за счет большого веса машины.
А.Н. Косыгин, видимо под влиянием критики в печати, на представительном совещании в Совете Министров весьма нелестно отозвался о работе автозаводцев. Во время одной из ближайших встреч я ему прямо изложил нашу позицию, ведь затрагивались интересы не только многотысячного коллектива, но и Московского совнархоза, столичной парторганизации. Реконструкция ЗИЛа была общемосковским делом, а для меня, инженера-автомобилиста, проблема была особенно чувствительной, ибо, наблюдая за ходом реконструкции, я всегда старался всячески помогать коллективу. Выслушав меня, Алексей Николаевич признался, что глубоко в этот вопрос не вникал, передоверившись специалистам, и обещал внимательно разобраться. Слово свое он сдержал и вскоре на очередном совещании открыто сказал, что был несправедлив по отношению к зиловцам в оценке проделанной ими работы. А между прочим, раскритикованный ЗИЛ-130 выпускался более 30 лет и неплохо зарекомендовал себя.
В 60-е годы вопрос о власти или о статусе столицы не возникал. Отношения города с Совмином СССР были спокойными и деловыми. А. Н. Косыгин всегда с пониманием рассматривал наши обращения, старался помочь Москве. В свою очередь, и город готов был поддержать правительство, когда оно нуждалось в этом. Можно припомнить немало примеров такой работы, ведь проблемы в таком гигантском городе, как Москва, возникают постоянно.
Так, в 1964 г. Госплан и Госстрой СССР очень противились утверждению технико-экономических обоснований (ТЭО) нового Генерального плана развития Москвы. Он был рассчитан примерно на 20 лет и требовал значительных средств. Рассматривался даже вариант, который бы не фиксировал жестко сроки выполнения всего намеченного. Важно было определить основные направления развития города на перспективу. Аппаратное торможение грозило тем, что на долгие годы Москва могла остаться без генплана, и тогда начались бы бесконечные баталии, где и когда строить, например, новые линии метро, как вести реконструкцию промышленности, жилищное строительство, решать сотни других проблем. А.Н. Косыгин только что был утвержден Председателем Совета Министров СССР. На первой же встрече я подробно изложил ему существо вопроса и был приятно удивлен тем, как доброжелательно он отнесся к нашим заботам. После этого утверждение Генплана развития Москвы прошло по «зеленой улице».
