– Завтра должен притти человек, ты его не вводи в дом, а только спроси, где мне с ним встретиться и молчи об этом.
Мастер Иоган не пошел к купцу Штокеру – между их домами лежала пропасть, вырытая сословной борьбой, но они встретились в этот день.
Мастер смотрел на своего собеседника сверху стеклянными глазами хищной птицы, – вот сейчас ударит клювом сидящего перед ним зверька. Штокер издавал тихий лисий лай, говорил пустяки и никак не переходил к главному.
Наконец:
– Я получил сегодня письмо от моего друга из соседнего города. Он пишет, что один из мастеров цеха оружейников переселяется к ним, искусный мастер, знающий новые тайны вашего ремесла.
Птица заметалась, как будто хотела взлететь, потом нахохлилась. Лис остался доволен произведенным впечатлением и продолжал:
– Этот человек мне тоже мешает. Потом я надеюсь, что мастер мастеров не забудет моей дружеской услуги, я скоро думаю послать моего сына на ярмарку, а на оружие теперь большой опрос.
На свадебный пир к купцу Штокеру было приглашено много гостей. Из дома доносились голоса, в окнах горел яркий свет. В темноте перед домом прогуливался высокий человек. Со стороны рыночной площади послышались шаги. Прохожие шли медленно и разговаривали вполголоса. Высокий скрылся за углом дома и прирос к стене, он расслышал:
– Мастер вчера сильно проигрался в доме на старой улице. Знаешь, трое молодцов заполучили там зал для игры в кости. Жулить нельзя, они позволяют играть только их костями.
– То-то он так зол нынче… Люди прошли, но остановились невдалеке.
Шумно распахнулась дверь, и из дома в сумрак и грязь вывалились двое. Один из них громко икал и пытался запеть. Это был монетчик. Другой хранил молчание. Вышли они, чтобы освежиться и отдать дань природе.
– Я тоже не на яблоне вырос, – говорил монетчик. Не этим дуракам провести меня. Я соберу людей и сам еще могу хорошо орудовать мечом, даром, что я не рыцарь. Хорошо это пел рыцарь:
Мы научим мужичье…
Он снова попробовал запеть, но ничего не вышло. Человек у стены зашевелился.
Люди, которые ожидали в конце переулка, быстро подходили, над говорившими пролетел и ударил в косяк двери тяжелый камень.
Без звука они юркнули в дом. Стукнул засов. По переулку раздался топот убегающих.
На минуту в доме затихло, потом шум усилился и зазвенело оружие.
Тогда высокий человек отделился от стены и быстро скрылся.
Андрей, это он прятался за углом и был свидетелем нападения на монетчика, спешил к городским воротам.
Стража пропустила его, т. к. его знали, и он сказал, что несет заказанное оружие владельцу соседнего замка, который стоял на горе невдалеке от городских стен.
Шел он без цели, не замечая дороги. Становилось холодно. Андрей замедлил шаги, поднял глаза и вздрогнул. На фоне звездного неба перед ним вырисовывались два массивных столба. Под перекладиной неподвижно в полном безветрии висел полуиссохший труп, устрашая окрестных разбойников.
У подножья виселицы что-то зашевелилось.
– Сова, подумал Андрей.
С земли поднялась человеческая фигура.
Все трое, двое живых и мертвец, были одинаково тихи.
Молчание нарушил человек, поднявшийся с земли:
– Я думал хоть здесь никого до утра не встречу.
– Везде можно найти товарища, – последовал ответ Андрея.
– Ты кто, – забеспокоился незнакомец. – Бродяга.
– Это хорошо. Понимаешь, нельзя жить – господа отняли все: землю, луга, воду. Я земледелец, работал на господина, платил (Налоги и штрафы, собирал на владельца замка солому, ягоды, загонял дичь. Недавно наши слышали хорошего священника, он говорил: нет всего этого в священном писании, господа идут против бога. У меня сына затравили собаками, это тоже по писанию? Я убежал. Завтра войду в город, буду дышать свободным воздухом.
– Ты получишь полную свободу подохнуть с голоду. Стало опять тихо, так тихо, что хотелось крикнуть. I На этот раз заговорил Андрей.
– В Троицу за рекой горели леса. Солнце было, как красный матовый щит. В сердца вселялось глухое беспокойство, я ходил потерянный и чего-то ждал, люди говорили, что кровавое солнце предвещает чуму.
Незнакомец. – В Троицу мимо нашей деревни проходили прокаженные – человек десять. Один из них хотел войти в селение. Мы прогнали его камнями.
Андрей. – Я полюбил девушку и томлюсь, как тогда, во время пожара. Закрою глаза и вижу ее, протягиваю руку и чувствую ее. Сердце мое стало так огромно, что разрывает грудь. Сегодня эту девушку выдают замуж…
Незнакомец. У нас поп повадился ходить к жене моего кума. Ловкую штуку мы с ним сыграли. Я тебе расскажу.
К полуночи посетители кабачка стали расходиться. Хозяин зевал, часто подходил к двери и выглядывал на улицу. В комнату прошмыгнула большая собака и спряталась под столом. Собаку били, с визгом она перебегала с места на место. Наконец, хозяин принес головню и ткнул ею собаке в морду, с воем она бросилась в дверь.
Больше всех пили мастер Иоган и проезжий купец со шрамом на лбу. Купцу предстояло утром двинуться в дальнейший путь, товар везли на ярмарку.
Старшина оружейников был пьян.
– А вдруг он убежал, ведь он мог бежать? – спрашивал он. – Мог, – ворчал купец, поднимая кружку.
Пьянея, купец становился словоохотливым.
– Я уважаю ремесленников, но им далеко до купцов. Не обижайся, мастер. У вас зады приросли к скамьям, и ноги – к земле родного города. Что вы знаете и видели? Ничего.
Я исколесил много стран. Теперь возвращаюсь из Венеции. Вам и в сказках не придумать такого города. Мы, немецкие купцы, пользуемся там великим почетом. Наш купеческий двор получше рыцарских дворцов. Видел бы ты, как купцы со всего света собираются в колоннаде на площади ев. Марка, где городские весы. В день успения св. девы я видел обручение венецианского дожа с морем. Вот это торжество! До сих пор мурашки бегут по спине. Папа Александр мирился в Венеции с императором нашим Фридрихом и тогда папа, возвеселившись, даровал дожу перстень, благословив сочетание владыки Венеции с морем. С тех пор венецианцы забрали власть над морем.
В день обручения великое множество разноплеменного народа собирается на праздник. Все море от св. Марка до Лидо кишит разукрашенными лодками, как тухлое мясо червями. На «Буцентавр» – корабль, на котором двести гребцов, всходит дож, окруженный сенатом, советом, послами. Видел бы ты этот корабль, он двухэтажный, покрыт золотом, статуи по его бортам. Толпы шумят и ревут как буря. Дож бросает в воду перстень и говорит: «Море, мы обручаемся с тобой в знак нашего истинного и вечного господства».
Венецианцы на своих кораблях объездили весь свет. Рассказывал мне один венецианский купец, что пришлось ему быть в Эфиопии, где все люди черны, как сажа, а близко от этих мест живут люди с песьими головами.
