Сидя в кресле, она играла отрывки из своих наиболее известных партий. В роли царицы Аталии Сару Бернар выносили на сцену на специально сооруженных носилках. И впечатление от ее игры нисколько не изменилось – она была все так же блистательна, она была все той же Сарой Бернар!
Ни инвалидность, ни возраст не влияли на Сару. И на ее желание любить. Однажды один писатель спросил Сару, когда она перестанет заводить романы. И актриса ответила: «Когда я перестану дышать».
Ей было шестьдесят шесть лет, когда она во время очередных гастролей по Соединенным Штатам познакомилась с американцем голландского происхождения Лу Теллегеном. Он был моложе ее на тридцать пять лет, что не мешало ни ему, ни ей – их любовь длилась четыре года. В своей автобиографии Теллеген написал, что эти годы были «самыми лучшими» в его жизни.
Сара Бернар продолжала выступать почти до самой смерти. А прожила она, несмотря на угрозы врачей, до семидесяти восьми лет. И в свой последний год она работала – снималась в фильме молодого режиссера С. Гитри «Провидица». Именно во время съемок у Сары случился приступ, и съемки были остановлены.
Толпы верных поклонников пришли к дому великой Сары Бернар, волнуясь о ее здоровье. И даже в эти мучительные дни, угасая, она осталась верна себе – Сара выбрала шесть молодых актеров, которые должны были нести ее гроб. Она хотела и после смерти быть в окружении красивых мужчин.
Утром 26 марта 1923 года в своем доме в Париже она потеряла сознание, а в 8 часов вечера лечащий врач актрисы открыл окно и объявил многотысячной толпе: «Мадам Сара Бернар почила…»
На похороны «божественной» пришел чуть ли не весь Париж. Десятки тысяч искренне скорбящих людей шли за гробом из розового дерева через весь город от дома Сары до кладбища Пер-Лашез. И весь этот путь, последний путь великой актрисы, был буквально усыпан камелиями – ее любимыми цветами.
Ее девизом при жизни были слова: «Несмотря ни на что». Все семьдесят восемь лет она прожила «несмотря ни на что» – начиная с падения в горящий камин во младенчестве и кончая непрерывной борьбой с болезнями. И что бы ни говорили люди, не считавшие ее великой актрисой, ни один не смог бы отказать ей в «звании» великой женщины. Все перипетии своей судьбы она встречала лицом к лицу и всю жизнь отличалась замечательным чувством юмора.
О ее находчивости и остроумии рассказывали множество историй, мы приведем здесь лишь некоторые из них.
Однажды Сара Бернар выступала в роли нищенки. Ее роль кончалась словами: «Идти больше нет сил. Я умираю от голода». Вдруг кто-то из зрителей в зале заметил у нее на руке дорогой золотой браслет, который актриса забыла снять пред спектаклем. Из зала последовала реплика: «Продайте браслет!»
Актриса не растерялась и тихим голосом закончила свой монолог: «Я хотела продать свой браслет, но он оказался фальшивым»…
Зал взорвался аплодисментами.
Другая история произошла в Соединенных Штатах. Когда Сара Бернар была на гастролях в Нью-Йорке, один из пасторов местной церкви регулярно поносил ее в своих проповедях. Она узнала об этом и написала ему записку: «Дорогой коллега! Зачем вы так поступаете? Мы, комедианты, должны поддерживать друг друга».
А когда ей сообщили, что шум вокруг ее имени в Нью-Йорке оказался гораздо больше, чем по поводу посещения этого города правителем Бразилии, Сара спокойно ответила: «Ах, это был всего лишь один из императоров…»
На одном представлении президент Франции, сидевший в почетной ложе театра, бросил к ногам актрисы букет и крикнул: «Да здравствует Сара!» Она, низко поклонившись, ответила: «Vive la France!» («Да здравствует Франция!»)
Многие высказывания Сары Бернар стали афоризмами и даже получили название «бернаризмов». Например, такие:
«Велик тот артист, который заставляет зрителей забыть о деталях».
«Люди добрые, умные, жалостливые, собравшись вместе, становятся гораздо хуже. Отсутствие чувства личной ответственности пробуждает дурные инстинкты. Боязнь показаться смешным лишает их доброты».
«Моя слава приводила в ярость моих врагов и досаждала моим друзьям».
«Если кому-то и написано на роду стать важной персоной, то судить об этом следует только после его смерти».
«Любопытная особенность нашей профессии: мужчины завидуют женщинам гораздо сильнее, чем женщины завидуют мужчинам».
Однажды перед началом спектакля «Дама с камелиями» актриса «предупредила»: «Если публика сегодня будет капризничать, я умру уже во втором акте!»
Великая Сара Бернар написала автобиографическую книгу «Моя двойная жизнь», но многое в ней скрыла, о многом недоговорила… Она лишь приоткрыла завесу в свой мир. И вряд ли мы когда-нибудь сможем до конца разгадать величайшую тайну по имени Сара Бернар.
«Горькая судьбина». Полина Стрепетова и Модест Писарев
Замечательную русскую актрису Полину Антипьевну Стрепетову с самого рождения окружала атмосфера тайны, некоего мистического рока. Она была женщиной страстной, упорной и, казалось, сама бросала вызов судьбе. А судьба, которая поначалу одарила Стрепетову невероятным сценическим успехом и настоящей любовью, затем принесла горечь расставания с любимым и скорое забвение – и зрителями, и критиками…
День рождения Полины неизвестен. Дело в том, что звезда русской сцены второй половины девятнадцатого века была подкидышем.
Подбросили девочку не к церкви и не в приют, а на порог дома супругов Стрепетовых – Антипа Григорьевича, парикмахера Нижегородского театра, и Елизаветы Ивановны, актрисы того же театра. Произошло это поздним вечером 4 октября 1850 года. Стрепетов вышел из дома запереть ворота и закрыть ставни и на крыльце обнаружил укутанного в тряпки младенца. Антип Григорьевич внес ребенка в дом и послал за квартальным. Однако когда полицейский прибыл, супруги Стрепетовы решили не отдавать малышку в приют. На следующий день Антип Григорьевич пригласил священника, который окрестил приемную дочь Стрепетовых Пелагеей, но домашние звали ее Полиной.
Надо заметить, девочку подбросили Стрепетовым не просто так. Об их доброте и милосердии было известно многим, ведь к тому времени они уже два года воспитывали мальчика Ваню, которого нашли в каком-то подвале рядом с умирающей роженицей.
Настоящие родители Полины так никогда и не объявились. Правда, ходили слухи, что она была «плодом любви» артистки Глазуновой и гвардейского офицера Алексея Балакирева, отца знаменитого композитора и пианиста.
Через много лет, уже взрослая Полина, встретилась с Глазуновой, и была удивлена ее враждебностью: «Если эти рассказы не праздная болтовня, невольно покажется странной такая вражда ко мне человека, не имеющего со мной ничего общего. Если бы мы состояли в одном амплуа, возможно было бы предположить зависть. Но наши амплуа диаметрально противоположны». В этом Стрепетова ошибалась – Глазунову, скорее всего, раздражала не сама Полина, а беспричинные (и порочащие ее) слухи, связывающие ее со Стрепетовой. Вся эта ситуация очень напоминала пьесу Островского…
