«А общий „герой“, от которого мы оба когда-то пострадали, жил в двухэтажном доме напротив Кинотеатра — Дома Культуры, это на центральной улице Свердлова, по-моему, первый подъезд, первый этаж. Так давно это было… Каждый раз, когда что-то новое вспоминается одному, у других тоже начинают просыпаться воспоминания, и наоборот, это как цепная реакция, так что, как бы мало не было у нас памяти, сообща вспоминается больше».
«Увы! Это только ты пострадала. Я вспомнил твой случай. Не совсем, чуть-чуть, но вспомнил. Нет. Это не тот „герой“. Тот жил не там. Тот жил в доме, что фасадом смотрел на базарчик возле мебельного магазина.
Кинотеатр выходил своим фасадом в тундру. Там, если стоять лицом к тундре, справа строились новые пятиэтажные дома. В том районе я был пару раз, и совсем его не помню.
И ещё. Если не трудно, попробуй объяснить такие вещи:
Улица, по которой ходили автобусы на Воргашор и в Воркуту, как называлась? Или называется. Какое имела название улица, которая шла с шахты аж за школу? Где всё-таки было начало посёлка? На какой улице находился роддом?
(Фото № 8 — Краснознамённая)
Если идти от шахты вверх в сторону школы, то почти напротив милиции (чуть дальше) был поворот направо к двум деревянным домам, если от школы, то слева. В одном из них проходило голосование. По всей видимости, какой-то административный центр, толи райком, толи райсовет?.. Не помнишь ли? Напротив находился обычный жилой дом. Это я знаю точно. У нас там какие-то знакомые жили. Она действительно уходила влево, справа оставался детский сад, а за ним была детская поликлиника, но той улицы я толком не помню. Она упиралась в нашу улицу, не имея продолжения в этом направлении. А если пройти дальше мимо поликлиники, то можно было выйти к месту, где мы брали газировку, кажется, там ещё пожарка была?.. Получается, что параллельно Шахтинской и комсомольской была ещё одна незаметная улица. Как она называлась, я не знаю. Мой дом был под номером 18, значит, в ту сторону номера уменьшались, и вероятнее всего там улица действительно переходила в другую улицу. Но тогда что за улица была, на которой была детская поликлиника, и выходило здание вечерней школы или повышения квалификации? У меня батя там пересдавал экзамены на водителя электровоза после того, как горела 25-ая, а за ней шестая шахты. Его и ещё пятерых вывели тогда из забоя горноспасатели. Эта улица шла, как бы, огибая детский сад, становилась параллельной Шахтинской, а потом резко уходила вправо. Дальше не помню.
Вспомнил, что проезд между вечерней школой и детским садом не был улицей, а просто проездом на параллельную улицу. Дело в том, что, как я уже писал, мимо милиции проходила дорога, то есть параллельно улице Шахтинской. Далее, она шла между двух бревенчатых домов в сторону стадиона, но доходила ли она туда? Не знаю. Не помню. Да и скорее всего я там не был.
Как выяснилось позже, эта улица называлась Коммунистической. А краснознамённая (Горняцкая) являлась продолжением Шахтинской. Роддом находился между Комсомольской и Краснознамённой. Но по какому адресу он находился, я не знаю.
„Улица Комсомольская и улица Строительная — перпендикулярны друг другу. Неизвестная улица — это улица Стадионная. На шахту 25 можно было попасть за кварталом Заполярным или по кольцу от улицы Строительной влево. Улица Шахтинская будет скорее параллельной улице Комсомольской, по правде улица была изогнутой, ближе — параллельно кольцу (маршруты автобуса Северное и Западное кольцо) Если вокруг улиц Комсомольской и Стадионной, перерезанной пополам улице Строительной сделать эллипс, то нижняя дуга слева — это улица Шахтинская. Если идти от Гастронома к нему, то справа одноэтажный книжный магазин, слева ларёк, где продавали картошку, позже его закрыли. Слева жилой барак, поликлиника, попадаем в садик. За ним через улицу Шахтинскую — тот молочный магазин. Если пройти по улице Шахтинской вверх попадём в улицу Горняцкую, улица нигде не прервётся, идём к перекрёстку с улицы Комсомольской. Слева ателье мод, справа почта, за перекрёстком памятник Ленину. Жаль, нет отца, он знал предназначение каждого здания. Приедет с дачи сестра Наташа — спрошу, что было за баней. У неё отличная память, лишь бы она там лазила, за этой баней. Она была примерной, послушной, поэтому шансов узнать немного“.
(Фото № 9 — Шахтинская, дверь в баньку)
Увы, не узнали. Толи Тамара забыла спросить, толи её сестра действительно там не была.
„Улица Краснознамённая раньше называлась Горняцкая. Скорее всего, в посёлке было две вечерних школы. Ту, которую я знаю, находилась за моим и № 13-ым домами — одноэтажная.
(Фото № 10 — Магазин „Риты и Лены“)
Дальше по улице был клуб с памятником Ленину, и магазин, где продавалась верхняя одежда и материал для костюмов и платьев. Само здание магазина к улице располагалось боком, то есть торцом. Больше там ничего не помню, кроме какого-то деревянного пивного бара, закрытого давным-давно. Мы там лазили внутри. Но точно сказать, где он находился до клуба или после, не берусь.
— На улице Краснознамённой слева дом — в нём находилась наша почта 169935. В здании библиотеки находился и поселковый совет. Моя мама когда-то там была депутатом“.
Как видишь, из меня плохой вспоминальщик. Я посёлок толком вспомнить не могу. Что-то так перепуталось… И потом, насколько я понимаю, никому из вас (бывших одноклассников) не доводилось ходить туда, куда ходил я. А может быть я просто не то помню?
Кстати, помнишь ли ты случай, когда мы ездили в теплицы?».
Как выяснилось, не помнит…
(Фото № 11 — Посёлок Комсомольский начало 60-х годов — А. А. Кузёма)
«В четвёртом классе к нам пришёл Валера Ровнейко, он не раз оставался на второй год, а начинал учиться вместе с моей старшей сестрой. Хулиганил, не учился. Понравилась ему наша отличница Лена Голенко, прохода не давал. Раз он открыл окно, мы учились на втором этаже, и сказал, что выпрыгнет в него, если она его не поцелует. Мы ждали, а слово не воробей — прыгнул. Мы побежали смотреть, как он разбился. А он выбрался из сугроба и ушёл без пальто домой, а мы двинули в хлебный. Там открылось детское кафе „Буратино“ оплакивать несчастную любовь Ровнейко. В кафе был колодец из бутылок, в воде плавал пластмассовый крокодил, лампы на стенах были закрыты плафонами под ласточкины гнёзда, была клетка с белкой, она бегала в колесе. Продавали 10 штук пельменей на порцию и соки — томатный по 10 копеек, и манго, помню, что дорогой был и очень сладкий. Ровнейко не знал, что у Лены папа милиционер и загремел в колонию для малолетних. Мы все, как настоящие пионеры, давали правдивые показания следователю. Когда мне было 18 лет и я уже жила в Харькове, мне пришло письмо из колонии под Сыктывкаром от моего знакомого с Воргашора, с ним вместе сидел и Валера Ровнейко, он меня, оказывается, помнил. Пионером он так и не смог стать».
