Февраль. Петербург. «Прибытие герцога Курляндского с депутатами и с просьбой о подвержении Курляндии под державу Российскую. В герцогстве Курляндском по переписи оказалось 404.266 человек; из оного составлена губерния» (Грибовский. С. 84).
11 (22) августа. Париж. Новая конституция: «Правами человека в обществе являются свобода, равенство, безопасность, собственность. Свобода состоит в возможности действовать не во вред другому <…>. Никто не может совершить того, что не предписано законом» (Документы революции. С. 314–315).
В команде великого князя Павла состоят:
2 января. Из Петербурга в Гатчину: «По получении сего имеете вы, г. подполковник Баратынской, арестовать подполковника Пузыревского за его неисправности. – Павел».
3 января. Оттуда же – туда же: «По получении сего имеете вы, г. подполковник Баратынской, отдать опять палаш подполковнику Пузыревскому. – Павел».
23 января. Оттуда же – туда же: «Получа следующее при сем подполковника Пузыревского об отпуске его сюда письмо, и так как чрез то видно, что он забыл, что есть старший в гарнизоне, то возвратить ему оное письмо при пароле, и его арестовать. – Павел» (РА. 1870. Т. 8. Ст. 1440).
Апрель. «После окончания польских дел и по добровольном присоединении Курляндии к Российской Империи, прибыл в С.-Петербург персидский хан Муртаза Кулихан, лишенный своих владений Агою Магмет Ханом, захватившим Персидское государство по истреблении несчастной династии Софиев. Хотя сей жестокий эвнух давно уже оказывал неприязнь свою к России <…>, но поданные от Муртазы Кулихана объяснения еще вяще убедили императрицу в том, что без военных мер невозможно было исторгнуть Персию из рук ее хищника, водворить там спокойствие, восстановить нашу торговлю и оградить от оскорблений производящих оную российских подданных <…>, вследствие чего дано повеление генералу графу Валериану Зубову с вверенною ему армиею вступить в Персидские пределы» (Грибовский. С. 63–64).
17 апреля. «Город Дербент сдался на капитуляцию, и войска наши двинулись во внутренность земли, не встречая нигде почти сопротивления» (Грибовский. С. 64).
21 апреля. Петербург. День рождения императрицы Екатерины. Исполнилось 67 полных лет.
29 июля. Петербург. Императрице Екатерине осталось жить 100 дней. – И она предлагает Марии Федоровне подписать акт об отстранении Павла от престола и назначении наследником Александра. – Мария Федоровна в ужасе и отказывается. – Не знает, как о таком можно сказать мужу. – И ничего ему не говорит. – Но умоляет сына: «Дитя мое, держись, ради Бога <…>. Будь мужествен и тверд. Бог не оставляет невинных и добродетельных» (Шумигорский 1898. С. 60).
20 сентября. Гатчина. Великому князю Павлу – 42 года. «Родившийся между 15 дня сентября до 13 октября, <…> если благополучно проживет 42-й год, то будет жить до 99-ти лет» (Астрологический календарь. С. 37).
Октябрь. Петербург. «Втихомолку, однако, говорили, что 1-го января 1797 года должен быть обнародован весьма важный манифест» (Саблуков. С. 19). – «Носившаяся до того молва, якобы не намерена она была оставить престол свой своему сыну, а в наследники по себе назначала своего внука, подавала повод многим опасаться, чтоб чего-нибудь тому подобного при кончине государыни не последовало» (Болотов. С. 169).
Октябрь. Лондон. Первый министр Англии Питт составляет новую коалицию европейских монархий против Франции с присоединением к оной Турции.
Октябрь. Константинополь. Султан думает о том, следует ли ему воевать против Франции.
Октябрь. Италия. Французская армия под командованием генерала Бонапарта освобождает Италийский полуостров от власти местных тиранов и протекции Австрийской империи.
4 (15) ноября. «<…> когда Арколе устоял против ряда атак, Наполеон решил лично произвести последнее усилие: он схватил знамя, бросился на мост и водрузил его там <…>» (Наполеон. С. 116).
5 ноября. Гатчина. «Великий князь отец останется в Гатчине до нового года. Он занят обычными своими военными упражнениями и живет, утешаясь тем, что очередной день пережит – и слава Богу. Ход времени тяготит его. Надо сказать, его положение незавидно во всех отношениях. Ему приходится испытывать на себе собственное терпение, и ничего хорошего в этом нет» (Ростопчин. С. 155).
* * *
Вот, собственно, и всё.
Мы вернулись к началу царствования императора Павла Первого.
Завтра императрица Екатерина, не оставив завещаний о престолонаследии, скончается, и в истории государства Российского настанет новая эра.
Прощайте, господа. Бог вам в помощь – в заботах жизни, в царской службе, в краю чужом, в пустынном море и в мрачных пропастях земли. Авось, русский Бог будет добр – погневается, да и помилует нас всех.
Прощайте! Пусть граф Ростопчин доскажет о последнем дне жизни императрицы Екатерины и пусть другие повествователи начнут историю царствования императора Павла с первого дня его торжества – с вечновозвратного нашего 7-го ноября. Авось, им повезет, и они выйдут из магического круга времени.
Прощайте. Авось, образуется. Небось, прорвемся.
* * *
5 ноября. Петербург. Зимний дворец. «Мария Савишна Перекусихина вошедши, по обыкновению в 7 часов утра к императрице, для пробуждения ея, спросила, каково она почивала, и получила ответ, что давно такой приятной ночи не проводила, и за сим государыня, встав с постели, оделась, пила кофе и, побыв несколько минут в кабинете, пошла в гардероб <…>. Она с лишком полчаса не выходила из гардероба, и камердинер Тюльпин, вообразив, что она пошла гулять в Эрмитаж, сказал о том Зотову; но этот, посмотря в шкаф, где лежали шубы и муфты императрицы (кои она всегда сама вынимала и надевала, не призывая никого из служащих), и видя, что все было в шкафе, пришел в беспокойство и, пообождав еще несколько минут, решился идти в гардероб, что и исполнил. Отворя дверь, он нашел императрицу лежащую на полу, но не целым телом, потому что место было узко и дверь затворена, а от этого она не могла упасть на землю. Приподняв ей голову, он нашел глаза закрытыми, цвет лица багровый, и была хрипота в горле. Он призвал к себе на помощь камердинеров, но они долго не могли поднять тела по причине тягости и оттого, что одна нога подвернулась. Наконец, употребя еще несколько человек из комнатных, они с великим трудом перенесли императрицу в спальную комнату, но, не в состоянии будучи поднять тело на кровать, положили на полу, на сафьянном матрасе. Тотчас послали за докторами <…>. Прошло с час времени. Первый из докторов приехал Рожерсон. Он пустил в ту же минуту кровь, которая пошла хорошо; приложил к ногам шпанские мухи, но был, однако же, с прочими докторами одного мнения, что удар последовал в голову и был смертельный <…>.
