Коммерсант не считался с тем, что Литвинов – партийная кличка российского революционера, ставшая его второй фамилией. Он хотел сделать себе рекламу и добился этого.
Паломничество «родственников» приняло такие размеры, что посольство вынуждено было разослать письма частным лицам и редакциям газет, в которых сообщалось, что советский посол Литвинов родственников в Соединенных Штатах Америки не имеет.
Однако от любителей сенсационного материала не так-то просто было отделаться. Крупнейший американский журнал «Лайф» решил посвятить целый номер одной теме: «День посла Литвинова». Переговоры велись с пресс-атташе советского посольства. Редакция хотела зафиксировать весь рабочий день: завтрак, разбор почты, ленч, беседы, приемы, телефонные разговоры и т. д. Представители журнала заверяли пресс-атташе, что корреспонденты не будут мешать работе посла и немедленно удалятся, если возникнет необходимость. Таким образом, читателям будет дана интересная информация и при этом соблюдена необходимая секретность. Когда Литвинову сообщили об этом предложении, он неодобрительно заметил:
– Нет, они будут ходить за мной по пятам и мешать работать.
– Но ведь это все очень заманчиво, – заметил атташе.
Литвинов посмотрел на молодого дипломата поверх очков, его глаза заискрились смехом, и он сказал, растягивая слова:
– Уж-ж-жасно заманчиво.
Предложение «Лайфа» было отклонено. Однако это вовсе не означает, что Литвинов не придавал значения средствам массовой информации. Напротив, он понимал, какую громадную роль они играют в Соединенных Штатах и насколько сильно их влияние на формирование общественного мнения. Литвинов выступал на митингах и собраниях, встречался с журналистами. Часто выступал в Вашингтоне, но предпочитал для этой цели Нью-Йорк и другие промышленные города, где можно было поговорить с трудящимся людом. Обычно на таких митингах он появляется не в черном дипломатическом костюме, который все-таки сшил, а в толстовке.
Рядовые американцы проникались все большим уважением к Советскому Союзу, его армии. В среде выходцев из России возникли землячества и ассоциации, выступавшие за скорейшее открытие второго фронта. Тысячи бывших российских граждан обращались в посольство с просьбой разрешить им выехать в Советский Союз и сражаться там против немецких захватчиков. В пробуждении подлинного патриотизма большую роль играли газета «Русский голос» и журнал «Совьет Раша тудей», который издавала старая знакомая Литвинова общественная деятельница Джессика Смит.
Советское посольство периодически устраивало приемы. На приемах публика собиралась самая разнообразная. Чаще других приезжали миллионер Корлис Ламонт, бывший посол Соединенных Штатов в Москве Дэвис, известный полярный исследователь Стефансон, эмигрантский деятель Белосельский-Белозерский, возглавлявший местные организации «Уор Раша релиф». В большом зале висела карта Советского Союза, на которой военный атташе отмечал положение на фронтах. У карты всегда было оживленно, атташе отвечал на вопросы многочисленных гостей.
Неизменными участниками приемов в советском посольстве были иностранные дипломаты, представляющие страны – участницы антигитлеровской коалиции. Приходил и английский посол в США лорд Галифакс, давний знакомый Литвинова. Предупреждение Советского Союза, заявлявшего, что локальная агрессия фашизма в Испании ведет к мировой войне, полностью подтвердилось. Теперь Англия пожинала плоды своей политики. Галифакс неизменно выражал чувства признательности Советскому Союзу и его Красной Армии.
Представители оккупированных гитлеровской Германией стран с надеждой расспрашивали Литвинова о новостях с полей сражений, понимая, что там, на Восточном фронте, решается и судьба их государств.
В своих беседах с иностранными дипломатами, на пресс-конференциях Литвинов часто упоминал о таких, казалось бы, малозначительных фактах, которые, однако, давали понять, что в Москве уверены в победе.
– Вы знаете, сегодня в Большом театре дают «Травиату», а в театре имени Станиславского идет «Штраусиана», – говорил он окружившим его дипломатам и журналистам. Немцы в это время подходили к Можайску.
Через три месяца после прилета Литвинова в Соединенные Штаты он получил письмо от Ярославского. Тот просил прислать ему семена рододендрона. Литвинов немедленно рассказал об этом журналистам, а выводы они пусть делают сами.
Перед Литвиновым стояла важная дипломатическая и политическая задача: склонить Америку к скорейшему открытию второго фронта. 20 января 1942 года он пишет в НКИД: «Судя по ходу военных действий, нам хотя и удается оттеснять немцев по всему фронту, они все-таки оказывают упорное сопротивление. По имеющимся сведениям, они собирают свои последние резервы в оккупированных странах, чтобы бросить их на наш фронт… Ввиду этого не следует ли нам поставить прямо вопрос об оказании прямой военной помощи созданием второго фронта на европейском континенте».
4 февраля был получен ответ Молотова: «Мы приветствовали бы создание второго фронта в Европе нашими союзниками. Но Вы знаете, что мы уже трижды получили отказ на наше предложение о создании второго фронта, и мы не хотим нарываться на четвертый отказ. Поэтому Вы не должны ставить вопросы о втором фронте перед Рузвельтом. Подождем момента, когда, может быть, сами союзники поставят этот вопрос перед нами».
Литвинову было ясно, что Америка решила не торопить этот момент. 13 февраля во время завтрака с глазу на глаз Рузвельт поинтересовался мнением советского дипломата о сложившейся обстановке. Литвинов ответил: – Господин президент, я не имею никаких инструкций от своего правительства и никаких предложений не делаю, но могу высказать лишь свое личное суждение. Я считаю, что сам ход событий скоро не оставит никакого выбора и будет подсказывать единственно возможное решение. После потери Сингапура и Голландской Индии никаких баз на Тихом океане для нападения на Японию не будет. Этот фронт останется пассивным, а для активных действий останется один европейский фронт. Америка и Англия смогут добраться до Японии, лишь уничтожив предварительно Гитлера.
– Я согласен с вами, – ответил Рузвельт, устало глядя на Литвинова. – Однако высадка на Западе Европы – дело слишком трудное. Особенно нелегко доставлять подкрепления, да и боевые качества англичан неособенно высоки…
Выполняя поручение Советского правительства, Литвинов настойчиво добивается расширения военной помощи.
В одной из первых бесед с Рузвельтом и другими американскими государственными и военными деятелями Литвинов изложил точку зрения Советского Союза на военно-политические проблемы, а через некоторое время в Филадельфии на заседании Американской академии политических и социальных наук разъяснил ее широким кругам американской общественности.
