Вот тогда-то вспомнили и о его могиле, и о его бренных останках. Исследователи отправились в церковь Сан-Себастьян, вскрыли старый склеп, но не нашли там ни надгробного камня, ни тела. Были предприняты новые поиски, наводились справки в архивах.
Было установлено, что после похорон Лопе герцог Сесса, чтобы выказать почтение своему секретарю, пожелал соорудить ему пышный склеп. Для герцога это был способ подтвердить свой статус мецената, о котором с таким восторгом говорилось в речах, произнесенных на похоронах Лопе, что очень польстило тщеславию этого знатного вельможи. Однако пока герцог вынашивал свое намерение, не особенно торопясь его реализовать, он забыл позаботиться о покрытии расходов по содержанию временного захоронения, как это было предписано в приходе. Кроме того, по примеру других испанских грандов, герцог был принужден самим ходом исторических событий расстаться со своей красивой жизнью рядом с королем и оказался втянут в бесконечные конфликты, сотрясавшие королевство, сначала в качестве дипломата, а потом и в качестве воина. Поглощенный новыми заботами, герцог просто забыл о Лопе. 14 ноября 1642 года герцог Сесса скончался, став жертвой эпидемии лихорадки, и оказалось, что он так и не выполнил многих взятых на себя обязательств, в том числе и тех, что касались могилы поэта.
Приход церкви Сан-Себастьян обратился к потомкам герцога, в частности к его старшему сыну Антонио, ставшему седьмым герцогом Сесса, с просьбой о помощи, но новый герцог остался глух к этим просьбам. В 1658 году, пятнадцать лет спустя, кредиторы-церковники устали ждать и приняли решение перенести в другое место останки поэта, с благословением когда-то помещенные во вторую могилу третьего ряда в склепе под главным алтарем церкви. Это несомненный факт, и об него спотыкались архивисты и исследователи творчества Лопе, ведшие друг с другом нескончаемую полемику и только сгущавшие завесу тайны, витавшей над останками Лопе. Куда могли их поместить? В оссуарий склепа? Или в другое место? Все вопросы остались без ответа.
Брат Матиас Фернандес Гарсия, нынешний приходской священник прихода Сан-Себастьян, полон решимости разгадать эту загадку, для чего и возобновил поиски. Будучи известным историком и обладая большими познаниями, он полагает, что последние раскопки, производившиеся в 1969 году в присутствии его предшественника, брата Энрике Веры Иньигеса, были произведены наспех и без должного серьезного к ним отношения. Но он полагает, что «приключение» с останками поэта вполне соответствует романтическому духу самого Лопе и что нас в этом деле еще ожидают сюрпризы. С лукавой улыбкой он добавляет, что пока «приход Сан-Себастьян остается единственной реальной могилой Феникса». И чтобы помнить об этом, в церкви возвели новый алтарь точно на том самом месте, где находился старый, под которым триста шестьдесят шесть лет назад был погребен прах величайшего поэта и драматурга. Этот алтарь находится справа от южного портала, если входить в церковь с улицы Аточа; на этом алтаре есть мраморная мемориальная доска, а над алтарем помещен величественный ковчег-реликварий, как бы являющийся неоспоримым знаком присутствия Лопе в церкви. Статуя святого Себастьяна украшает западный фасад церкви. Эта чрезвычайно редкая для испанской культуры обнаженная скульптура поражает не только изяществом форм, но и необычайной чувственностью, почти сладострастием, с которым мученик принимает пытки.
Произведения Лопе тоже познáют новый триумф. После долгого забвения, длившегося почти двести лет, они вновь возникнут из мрака. Лопе возрождался, оживал в том, что составляло его суть, а именно в своем творчестве. В середине XIX века, в период яркого расцвета романтизма, он вновь стал объектом пристального внимания культуры всего мира. В конце XIX века процесс реабилитации Лопе стал необратим и началось его триумфальное шествие по миру. Он вновь оживал в своем творчестве, где сам был постоянным персонажем, навсегда «прописанным» в этом жилище, которое было, есть и будет его единственным местом пребывания. Его творчество, бывшее результатом проникновенной и пламенной деятельности его разума, теперь придает всему его существу плотность, мощь и жизненность.
Заново открытый романтиками, Лопе стал для молодых драматургов знаменем, они ощущали в его драматургии то дикое самопроизвольное начало, которое было столь необходимо для возрождения и обновления драматургии как жанра. Лопе понравился им эклектизмом по отношению к заповедям и правилам, дерзостью ассоциаций и образов, широтой и полнотой исторического охвата, пылом, неустрашимостью и героизмом персонажей, диапазоном драматических ситуаций. Театр Лопе, извлеченный из забвения эрудитами и ими изученный, был признан образцом и источником вдохновения теми, кто были склонны полагать, что на них возложена особая миссия перед лицом культуры.
В Испании в начале XX века Федерико Гарсия Лорка задумал оживить драматическое искусство при помощи репертуара, созданного им для театра «Ла Баррака», передвижного театра, основу труппы которого составили студенты университета и в котором обязанности директора исполнял сам Лорка. Он доказал своим выбором, что отныне и впредь пьесы Лопе будут составлять основную часть испанского культурного наследия. Он объездил всю Испанию с пьесами «Воды Мадрида», «Кабальеро из Ольмедо», «Фуэнте Овехуна», «Собака на сене» и другими, повсюду срывавшими гром аплодисментов. И так было не только в Испании, но и в Америке, так, например, пьеса Лопе «Дурочка» была сыграна в Буэнос-Айресе более ста пятидесяти раз подряд.
Во Франции XIX века среди страстных поклонников Лопе можно назвать Эжена Баре, Эрнеста Лафона, Дама-Инара, а в XX веке в университетских кругах его особо почитали Анри Мериме и Эрнест Мартинанш. Они изучали пьесы Лопе, переводили их на французский язык, публиковали. В 1966 году в парижском Народном национальном театре была поставлена пьеса Лопе «Фуэнте Овехуна». Правда, эта пьеса уже была знакома парижанам, так как Жан Кассу и Жан Кан адаптировали ее в 1938 году, и под названием «Овечий источник» она была представлена зрителям 31 января того же года в Народном парижском театре. Эта пьеса была признана самой значимой в театральном наследии Лопе де Вега, и в ней стали находить совершенно новый смысл. В XX веке эта пьеса все более вовлекалась в сферу современной идеологии и идеологической борьбы, в ней уже не раскрывались первоначальные замысел и намерения автора, она не соответствовала духу и миропониманию его самого и его современников, ибо в ней усматривали нечто новое: намерение поднять крестьян на восстание и убить феодала. Именно в соответствии с таким замыслом пьеса была представлена зрителям сначала в Нанте в 1973 году, а затем в Париже в 1976 году в «Театр де ла Плэн». Эта пьеса по сей день является наиболее часто представляемой на сценах театров из всех пьес испанской драматургии. К тому же направлению относят и некоторые другие пьесы Лопе, такие как «Периваньес и командор Оканьи» и «Лучший алькальд — король».
