Ознакомительная версия.
Насколько писательский труд интересен, настолько он и изнурителен. После продолжительной напряженной работы наступает почти полное опустошение. В голове не остается ни одной мысли, не можешь написать буквально ни строчки. Становишься подобным тюбику, из которого выдавили всю краску.
Первоначально мне представлялось, что в написании воспомина ний есть две независимые проблемы – что писать и как писать. Те перь вижу их тесную взаимосвязь и третью, самую сложную проблему – отношение автора к описываемым событиям, их оценка и анализ. Причем чем ближе по времени к настоящему моменту лежат описы ваемые события, тем осторожнее должен быть автор в своих оценках, поскольку велико число свидетелей – потенциальных читателей со своими впечатлениями и, что осо бенно важно, взглядами на свою роль в происшедшем (как правило, положи тельную, а то и героическую).
Очевидно, что полезность книге, а значит, и интерес к ней со стороны читателя могут придать либо содержащаяся в ней информация о значимых для читателя фактах и наблюдениях, либо умозаключения, сделанные на их основе. С фактами и наблюдениями особенно не разбежишься; мало того что достойных внимания совсем немного, так еще и не все годятся для книги. По этой причине основная надежда на умозаключения. Но и здесь не все так просто, ибо полезны они только в том случае, когда лишены банальности и являются хотя бы в какой-то степени оригинальными и неожиданными.
Оригинальными… легко сказать. Жизнь наша проанализирована уже вдоль и поперек. Читая, к примеру, «Опыты» Монтеня, написанные более четырехсот лет тому назад, не можешь отделаться от мысли, что речь идет о нюансах нашей действительности. И это притом, что сам Монтень в рассуждениях своих базируется преимущественно на взглядах древних мыслителей, от которых нас отделяют тысячелетия.
Неожиданными… это еще труднее, все равно что придумать хороший анекдот. Не знаю, кому это под силу. Уж точно не многочисленным профессиональным писателям-юмористам.
При таких проблемах «неожиданным и оригинальным» на помощь приходят умозаключения с многовариантным толкованием. Они, как и недосказанность, понуждают читателя пуститься в собственные размышления, где он может подчас дойти до таких глубин, о которых автор даже не помышлял.
Особое место занимает ирония. В мягком виде она крайне привлекательна, особенно если это самоирония. Доверительность контакта с читателем повышается, если автор не упускает случая рассказать о своих промахах (мелких) и неудачах. Читатели вообще с большим интересом и участием относятся к чужим горестям, нежели к радостям и успехам. Как гласит народная мудрость: «Не демонстрируй людям свое счастье – не отравляй им жизнь!»
Итогом писательской работы явился, как оказалось, не только сброшюрованный и красиво переплетенный текст, изменился под действием осмысленного и написанного я сам. Скрыв в повествовании некоторые свои недостатки, я вынужден был избавиться от них и в жизни. Как мне кажется, я стал более терпимым к людям, стал их лучше чувствовать; суждения утратили категоричность. Мне стало интересно, присматриваясь к происходящим вокруг событиям, анализировать их на предмет подтверждения или опровержения своих взглядов. Я научился быть внутри и вне происходящего одновременно, смотреть на все, в том числе и на жизненные коллизии, как бы со стороны, с точки зрения накопления новых впечатлений. Иной раз, попадая в критические ситуации, я даже испытывал творческое волнение, как охотник при виде добычи.
Книга стала для меня постоянной заботой, подобно любимой яблоньке, которую постоянно тянет облагородить, подрезать, удобрить и полить. Читая классиков, живя и наблюдая жизнь, я теперь неизменно сверяю свои новые впечатления с написанным и в большинстве своем нахожу подтверждения. Особенно созвучно оказалось учение Конфуция о практической простоте жизни. Не случайно книга обогатилась несколькими цитатами, которые удивительно точно легли в текст. Их могло быть много больше, буквально в каждой главе, но все же я решил не перекладывать излишне свою ответственность на китайского мудреца.
Хотя я честно старался больше писать об окружающих, многое пришлось поведать и о себе, в том числе не всегда прямо. Не знаю, насколько верное впечатление сложится у читателя об авторе. Надеюсь, что какая-то общность с реальностью будет присутствовать. Я не стремился излить душу, но для проницательного читателя сказал, как мне кажется, вполне достаточно.
Перед началом работы я не стал читать воспоминания заслуженных современников, чтобы не угодить в наезженную колею. Но вот сейчас обратился к ним с интересом, прежде всего – к публикациям ученых и начальников разных уровней, с которыми сталкивался по жизни. На фоне интересного описания многочисленных событий и любопытных личностей в них в той или иной степени просматриваются две тенденции.
Во-первых, это желание объясниться, а подчас и оправдаться в неблаговидных поступках, кои есть за спиной у каждого. В одних случаях они уровня околонаучных интриг, а иногда и государственного звучания. Как правило, подобные оправдания выглядят неубедительно и только портят впечатление об авторе, поскольку обычно связаны еще и с передергиванием известных фактов. Такие места в воспоминаниях легко заметить, они написаны с бо́льшой тщательностью, старанием и как бы выделены курсивом.
Во-вторых, стремление вывести в неприглядном свете своих недругов. Это обычно удается с большей степенью убедительности, вызывает живой интерес у читателя, но тоже не красит автора, а лишь влечет новые конфликтные ситуации. Показательна в этом плане трансформация воспоминаний, изданных в нескольких версиях последовательно. Подчас отрицательные персонажи сначала (видимо, после выяснения отношений с автором) теряют неприглядные черты, а потом и вовсе становятся положительными героями. Доверия читателей такие метаморфозы взглядов автора явно не прибавляют.
По-моему, повествование становится более доверительным при аккуратном (взвешенном) признании автором своих ошибок и слабых сторон. Тогда и его образ выглядит более человечным. Ежели неблаговидных поступков много и они существенны в масштабах страны, писать воспоминания я бы вовсе не советовал. Оправдываться придется уже в другом месте.
Что же касается недругов, то для меня с самого начала было ясно, что писать плохо о конкретно названных людях не следует. Не дано нам право судить других. Можно обозначить свое отношение легким намеком. У читателя достанет фантазии, чтобы дорисовать образ злодея с учетом своего жизненного опыта. Может получиться даже убедительнее, чем в реальности.
Ознакомительная версия.
