Ознакомительная версия.
В разговоре он мне показал листок бумаги, на котором были напечатаны фамилии, имена, отчества и места жительства на нескольких своих агентов в разных городах Советского Союза. Этот листок он мне, конечно, не дал, но сказал, что такой же имеется в двойном дне приготовленного для меня футляра фотоаппарата. Дома я обнаружил этот список и переписал его в записную книжку…»
* * *
Возможно и задумывался Чернов тогда над тем, что не делает чести американской разведке такое варварское обращение со своей агентурой, но разве мог он допустить, что через несколько лет данные на него самого американцы также передадут другому своему работающему агенту!
В этом, наверное, и заключается хваленая американская практичность. Их прагматизм — жертвовать отработанными клиентами или не захотевшими продолжать сотрудничество ради спасения более ценного агента. Оно и правильно с позиции логики «богоизбранных» заморцев: выработался — на свалку, под пресс забвения, а то и отправка прямым ходом к праотцам в результате «автокатастрофы» или «сердечной недостаточности».
Николай Дмитриевич хорошо усвоил замашки бесцеремонных хозяев и работал осторожно, продумывая каждый шаг на тропе предательства.
Из показаний на суде:
«Приступив работать фотографом в ГРУ после возвращения из США в 1963 году, я стал постепенно накапливать на фотопленках собранные сведения для последующей их передачи американским спецслужбам…
Я решил отправить кассету «Кодак» с микрокадрами, в которых, как было заранее обговорено с сотрудниками ФБР, сообщалось им шифром о том, что благополучно прибыл в Москву и продолжаю работать на старом месте…
Согласно инструкции, полученной от сотрудников ФБР, я копировал титульные и первые листы документов, отснятых за границей агентами ГРУ или оперативными офицерами. По их атрибутам, как говорили мне в Нью-Йорке, они смогут определить места хранения этих документов и вычислить источник утечки информации.
Бывало, что в день я приносил домой пару кусков скопированной пленки…По моим подсчетам мне удалось передать американцам свыше трех тысяч кадров с информацией разведывательного характера.
В 1972 году, когда узнал о предстоящей командировке, во время которой посещу США, я упаковал фотопленки, вывез из СССР и передал сотруднику ФБР в вагоне поезда Нью-Йорк — Вашингтон. В апреле 1972 года я от американцев вместе с тремя пачками фотобумаги получил закамуфлированные в такую же пачку 30000 рублей и фотоаппарат «Минокс»…(Чернов с 1968 года работал в ЦК КПСС на должности младшего референта международного отдела. — Авт.)
Американцы тогда мне дали задание собирать в СССР любые сведения о Главном разведывательном управлении Генштаба».
Именно в эту поездку шпион передал более 3000 кадров, вместивший огромный объем различных секретных документов о деятельности ГРУ. Следует заметить, что в тот момент он уже не работал в разведке. Уволился из ГРУ он в 1968 году, однако накопленные ранее шпионские материалы активно хранил «до лучших времен».
Дождался!
В то же время в Москве с представителями иностранных спецслужб он не встречался — боялся разоблачения. При перефотографировании на содержание документов не обращал внимания. Главным критерием отбора было то, чтобы документ имел гриф «совершенно секретно», а еще лучше — «особой важности».
Были мысли прийти с повинной. Обуревали сомнения, колебания, но страх за свою шкуру все же преобладал. Мысли о разоблачении, не проходившую тревогу, постоянный страх он заливал водкой. Пил каждый день дома и на работе. На почве хронического алкоголизма в 1974 году он попал даже на излечение в психоневрологическое отделение одной из престижных московских больниц. После выписки из такого знакового медучреждения он потерял место младшего референта международного отдела ЦК КПСС, где контрразведчикам было категорически запрещено работать. А ведь к тому времени в «поисковом кругу» у чекистов значилась и фамилия Чернов.
Затем он часто менял места работы. За несколько лет до ареста ушел на пенсию. Думал встретить спокойную старость, пожить на даче — порыбачить, походить за грибами, подышать свежим воздухом Подмосковья…
* * *
Однако вернемся опять к «заслугам» шпиона перед американцами.
Военная контрразведка в 70-х годах активно работала в направлении выявления подозрительных лиц на реальных каналах утечки важнейшей оперативной информации. Дело в том, что в 1978 году в Париже было арестовано пять глубоко законспирированных и продуктивно работавших агентов советской военной разведки. ГРУ потеряло их неожиданно всех сразу за одну ночь. Провал был страшен по последствиям, и трудно восполним. Чувствовалось большое предательство, предательство человека, допущенного или имевшего кратковременный контакт с делами на этих агентов. Уже тогда в аналитических справках и обзорах замелькала фамилия Чернова.
Французов судили. После процесса один из руководителей французских спецслужб Деспирэ Парэн скажет:
«Впервые после окончания Второй мировой войны мы раскрыли агентурную сеть ГРУ, цель деятельности которой заключалась в систематическом добывании нашей технологической информации. Мы никогда ранее не вскрывали агентурной сети, подобной этой».
В фотокадрах наворованной из «альма матер» информации были данные и на двух помощников — агентов ГРУ в Швейцарии. Один из них — крупный предприниматель, другой — бригадный генерал Жан-Луи Жанмэр, бывший командующий ПВО этой альпийской страны. Чтобы склонить чашу весов, в общем-то обеспеченных людей на нашу сторону, нужны были как решительность, так и убедительная логика. И это сделали смелые офицеры-профессионалы ГРУ. Кроме вышеупомянутых иностранцев, работавших на советскую военную разведку, по наводке «Ник Найка» были арестованы негласные помощники ГРУ также в Греции, Индонезии и Японии.
По оценке американских спецов «постэнглтонской эпохи», Чернов мог бы стать агентом века, если бы Энглтон серьезно, без предубеждений отнесся к нему. Один «Ник Найк» из двух «Н» в псевдониме перещеголял бы двух «П» — Пеньковского и Полякова вместе взятых. А он подошел к нему с рулеткой своего измерения подобных людей:
«Чем выше информация поступает от агента-перебежчика, тем меньше вам следует верить ему и тем больше подозревать, что он что-то скрывает».
Что ж, предателям нигде нет веры! Во все времена и у всех народов к ним относились с неприязнью. Не случайно за подобные злодеяния везде, от племени и до цивилизованного государства, принимались самые суровые меры наказания.
Ознакомительная версия.
