Ознакомительная версия.
«Да, мой господин, вы не ошиблись, помянув дьявола! – ответил музыкант. – Думаю, что именно он примчал меня сюда и только с помощью Божией я остался жив. Никогда в жизни я не отважусь более сесть на эту лошадь, даже если она пообещает мне показать весь мир с высоты птичьего полета!» [503]
В XVII веке эта легенда появилась на страницах «Магиологии» Бартоломео Анхорна и «Славы герцогства Крайна» Вайхарда Вальвасора, изданной в Лайбахе в 1689 году. [504] Опровержение этой сказочной истории можно найти в словах самого Парацельса, писавшего о том, что «полет и воздушная стихия пока еще недоступны человеку» (I, I, 82). Дальнейшее развитие этой мысли содержится во «Введении в блаженную жизнь» из первого тома богословских и религиозно-философских сочинений Гогенгейма.
Слова «пока еще» полны надежды и с оптимизмом устремлены в будущее. В течение многих лет своей жизни Парацельс дышал чистым воздухом Швейцарии, который сегодня бороздят современные ковры-самолеты компании Swiss Air. Он не раз называл воздушную субстанцию, или эфир, условием долгой и здоровой жизни (III, 286). Вообще вопросы о чистоте воздуха и состоянии окружающей среды были для него важнее утопических мечтаний о полете, которые имели оттенок сатанинского искушения. Иной раз они действительно посещали чудесного доктора, но очень скоро улетучивались без следа, и только накопленные им знания и искусство лечить людей никогда не покидали его. [505]
Совсем в другом образе шарлатана и неудачника Парацельс предстает в «сказке о Ханенкикерли». В этой вариации на тему истории о Румпельштихцене, где в число персонажей, помимо прочих участников, введена парочка-другая гномов, прослеживаются определенные параллели с «Великой астрономией» Гогенгейма. В гостинице «У золотой звезды» в Инсбруке или, по другой версии, в одном из зальцбургских трактиров остановилась знатная госпожа, которая приехала туда в надежде с помощью искусства доктора Теофраста исцелиться от своего недуга. Парацельс обследовал ее, но, к сожалению, не смог справиться с болезнью, что сильно огорчило и врача, и его пациентку. В минуту отчаяния в комнате откуда ни возьмись появился карлик, который, подойдя к постели больной, пообещал помочь и протянул ей загадочные снадобья. Действительно, в скором времени княгиня полностью поправилась. Карлик отказался от вознаграждения, но пообещал княгине на следующий год вновь встретиться с ней в гостинице «У золотой звезды». Он предупредил свою знатную пациентку, что если она забудет его имя, то он возьмет ее себе в жены и унесет в подземный мир. Если же она откажется от его предложения, то болезнь вновь вернется к ней.
Как водится, княгиня через год забыла имя карлика. В страхе она рассказала о своей беде фрейлинам, но ни от кого не получила мудрого совета. Наконец, одна из служанок, видя горе госпожи, отправилась в горное ущелье, где после долгих поисков обнаружила карлика, который, прыгая на одной ноге, злорадно кричал:
Княгиня в «Золотой звезде» не знает,
Что Ханенкикерли меня называют!
Запомнив имя карлика, служанка спасла свою хозяйку от брака с уродливым гномом. Княгиня в благодарность за избавление выдала ее замуж за именитого бюргера, щедро одарив молодоженов. [506]
В народе, и в частности среди населения Айнзидельна, Теофраста Парацельса называли Растером, Растусом, Кэлином и Парацельсом. Его фигура вызывала удивление, граничившее с восхищением, и была окружена ореолом таинственности. Он делал золото, обладал философским камнем, знал тайну изготовления эликсира молодости, держал при себе прирученного змея, который открывал ему все тайны мира, и паука, впитывавшего в себя яд из продуктов, которыми завистники мудрого странника несколько раз пытались его отравить. [507] Наконец, он был сведущ во всех видах зловредной магии, владел жемчужным зерном, которое вместе с волшебным порошком было вмонтировано в рукоятку его меча. Представления о том, что он запросто общался с дьяволом и без особых усилий передвигался по воздуху, только дополняют общую картину. Впрочем, здесь образ Парацельса тесно сближается с доктором Фаустом, не менее популярным фольклорным персонажем. К прочим магическим способностям, которые Парацельсу приписывали в народе, относится и понимание им языка животных и птиц. Чудесный доктор, волшебник и алхимик Парацельс, узнавший секрет изготовления золота, был, по распространенному убеждению, посвящен в тайны природы. К ранним историям о Парацельсе относится небольшой скетч, в котором описывается эпизод из его общения со студентами. Находясь в Базеле, он приказал Опоринусу и некоторым другим школярам поститься три дня, а на четвертый день собрать свою мочу в бутылочку, контуры которой повторяли бы очертания человеческого тела. Студенты последовали сказанному в надежде узнать какую-то новую медицинскую тайну. Однако Гогенгейм, иронично посмотрев на выставленные перед ним бутылочки, разбил их об стену, смеясь над легковерием и доверчивостью учеников. «Заклад стоит гульден, а моча – бацен», – лаконично писал он в своей «Большой хирургии» (X, 69).
В поэзии образ Парацельса был так же популярен, как и в исторической науке. Немногие персонажи немецкой, а тем более швейцарской истории, не исключая и легендарного Вильгельма Телля, не пробуждали к себе такого интереса со стороны поэтов многих поколений, как волшебник из Айнзидельна. Даже в XX столетии Парацельс, его мысли и идеи продолжают оставаться предметом рефлексии поэтов и ученых, представляющих самые разные отрасли науки. Он является связующим звеном между наукой и литературой, фигурой, которая одинаково интересует представителей различных областей культурной и научной жизни.
Став прообразом ученого «фаустовского» склада, этот человек на несколько столетий вперед сформировал определенный тип, который, как показали многочисленные исследования, вошел и в знаменитую поэму Гете. Парацельс примирил и объединил медицину и философию, медицину и магию, медицину и астрологию, медицину и богословие. Это переплетение разных отраслей знания в Парацельсе по сей день продолжает заявлять о себе в историях, сказках, научных исследованиях и стихотворных произведениях, посвященных доктору Теофрасту. «Шумная вечеринка древнего и нового времени» – эти слова Генриха Гейне хорошо выражают тот головокружительный успех, который Парацельс снискал у мыслителей и поэтов последующих поколений. При жизни любивший покутить, Гогенгейм на несколько веков стал архитриклином шумной парацельсистской вечеринки, в которой, помимо него, принимали участие тысячи его почитателей. Более того, свет, исходящий от фигуры Парацельса, который жил в переломный момент европейской истории, проникает не только в Новое время, но освещает и эпоху средневековья. Не удивительно, если литература грядущего столетия, так же как и ее старшая сестра из предшествующих веков, заинтересуется образом швейцарского доктора.
Ознакомительная версия.
