Я поддержал старого солдата...
В ожидании время тянулось медленно. Командующий артиллерией 132-й стрелковой дивизии отдал приказ начать подготовку к артиллерийскому обстрелу крепости. Готовились к штурму и стрелковые подразделения.
Ровно в 15.00 в воротах цитадели показались комендант крепости и его заместитель. Навстречу им пошел майор Гришин с переводчиком.
- Прошу сообщить вашему командованию, герр майор, что гарнизон цитадели принял решение капитулировать, - сказал комендант.
В крепость через разминированные ворота вошли подразделения 605-го стрелкового полка дивизии полковника Соловьева. Немецкий гарнизон - более 200 солдат и 24 офицера - к тому времени уже сложил оружие и застыл в неподвижном строю на площади. Неподалеку от строя военных толпились гражданские: пожилые мужчины, женщины, дети, всего сто с лишним человек. Они настороженно и не без тревоги смотрели на советских солдат. Вслед за стрелковыми подразделениями в крепость въехала автомашина с громковещательной установкой. Над поверженной цитаделью прозвучали слова:
- Внимание! Внимание! Мирные жители могут беспрепятственно покинуть крепость. Повторяем. Гражданскому населению разрешается покинуть крепость и идти домой.
Сразу потеплели поначалу суровые и недоверчивые лица старых немцев. Облегчением и радостью засветились глаза женщин. Выжидательная тревога на лицах детей сменилась озорным любопытством.
Немецкие солдаты и офицеры под небольшим конвоем были отправлены на сборный пункт дивизии. На месте, в крепости, остались лишь находившиеся в госпитале раненые и больные, обслуживавший их медицинский персонал и сотрудники химической лаборатории, о существовании которой мы узнали уже после капитуляции гарнизона цитадели.
Я приехал на командный пункт армии, доложил генерал-лейтенанту Ф. И. Перхоровичу и генерал-майору И. Н. Королеву о том, что задание Военного совета выполнено - гарнизон Шпандауской крепости сложил оружие.
- Все-таки сдались, бестии, - удовлетворенно произнес командующий. - Я знал, что сдадутся. Деваться-то им некуда... Ну что ж, будем считать это еще одной нашей победой. Особая ценность ее в том, что она достигнута без боя.
Когда я собрался уезжать к себе в политотдел, Франц Иосифович наказал мне передать от его имени благодарность офицерам, принимавшим участие в переговорах с гарнизоном крепости Шпандау, а всех политотдельцев поздравить с праздником Первомая.
Так закончилась эта, во многом характерная для завершающего этапа войны история. В летопись политотдела 47-й армии она вошла под наименованием "Операция "Цитадель Шпандау".
* * *
Первомайский вечер выдался дождливым. Политотдел армии находился в те дни довольно далеко от Шпандау - в селении Премниц, что в нескольких километрах от города Ратенов. Фронт наступательных действий армии растянулся на многие десятки километров. Только дивизии 125-го стрелкового корпуса, занимая рубеж Гельтов, Потсдам, Кладов, Шпандау по западному берегу реки Хафель, действовали почти на 35-километровом участке. Основными своими силами корпус очищал от разрозненных групп противника лесной массив юго-западнее Потсдама. Более 20 километров достигала ширина фронта наступления войск армии и в районе Бранденбурга, где наши стрелковые части во взаимодействии с гвардейцами-кавалеристами вели завершающие бои по одновременному уничтожению нескольких групп противника. Ни на один день не прекращали боевых действий наши соединения и в самом Берлине.
Если к тому же иметь в виду, что стабильного, непрерывного фронта фактически уже не существовало, а разрозненные очаги сопротивления врага были разбросаны повсюду и их приходилось объезжать, то нетрудно понять, сколь долог (несмотря на наличие прекрасных дорог) был мой путь "домой" - в село, где располагался политотдел армии. Добрался я туда уже с наступлением темноты.
Меня ждали. В большом доме с остроконечной черепичной крышей собрались прибывшие для доклада из войск работники политотдела, чтобы впервые за время войны вместе отпраздновать Первомай.
Вместе со всеми сажусь за стол с небогатыми яствами. Подполковник И. В. Гавриков, наш бессменный начальник отделения кадров, нерешительно (все знали мое отношение к "зеленому змию") достает из-под стола алюминиевую флягу.
- В честь праздника, товарищ полковник, разрешите граммов по сто на брата...
- Ну, если в честь праздника и не больше как по сто граммов, наливайте, Иван Васильевич. Всем, кто желает.
Только Гавриков успел разлить по кружкам содержимое фляги, в комнату вбежал лейтенант Конрад Вольф. В последнее время по заданию командования он занимался радиоперехватом и почти не отходил от служебного радиоприемника.
У Вольфа радостно-растерянный вид. Еще от двери он взволнованным голосом, словно обращаясь к сверстникам, прокричал:
- Ребята, Гитлер - капут!
Ответом был взрыв веселого, добродушного смеха. Эти слова уже навязли в зубах. Их без конца повторяли пленные немцы и местные жители. Те же слова, как пароль для перебежчиков, печатались на всех листовках, обращенных к немецким солдатам и офицерам. К тому же всякому теперь было ясно, что фашистскому фюреру и в самом деле не сегодня, так завтра капут.
- Да нет же, вы меня не поняли, - сердито машет руками Кони, - Гитлер действительно скапутился. Я только что слушал специальное сообщение ОКВ{17}. Под траурные звуки фанфар диктор замогильным голосом прочитал, что "фюрер добровольно ушел из жизни". Иначе говоря, покончил с собой. Может, застрелился, может, отравился - в сообщении об этом не сказано, но все равно капут.
Первым нашелся начальник агитмашины капитан А. Цыганков.
- Черт с ним, с Гитлером. Давайте выпьем, товарищи, за скорую и окончательную победу. За то, чтобы живыми вернуться домой!
Все дружно поднялись, выпили. Праздничный ужин продолжался недолго. В дивизиях и полках наших людей ждали неотложные дела. Праздник праздником, а отдыхать было еще не время.
Сюда, в село Премниц, доносится приглушенный расстоянием грохот артиллерийской канонады. Бои продолжаются. А это значит - не может и не должна прекращаться партийно-политическая работа в войсках. Теперь, когда идут заключительные сражения, солдатам, сержантам и офицерам особенно нужно живое, вдохновляющее слово. Поэтому мы, организаторы партийно-политической работы, обязаны быть среди тех, кто сражается. Каждый имеет определенные задания, у каждого свои заботы. Забывать о них нельзя даже сегодня, в этот праздничный день.
По-прежнему моросит весенний дождь. Отъезжающие в войска офицеры политотдела получают задание: вместе с работниками политорганов соединений ознакомить личный состав с последними политическими событиями в стане врага, в частности, сообщить о самоубийстве Гитлера.
