"Этого никто не отрицает! Уже приезд к нам Гарри Гопкинса, как посланца не только Рузвельта, но и Черчилля, кое о чем говорит".
"И, окажись мы сейчас перед лицом Германии более сильными в военном и экономическом отношениях, - невозмутимо продолжал Молотов, - кто знает, с кем бы они были".
"Ты имеешь в виду Англию и Америку?"
"Разумеется".
"Полагаешь, мы именно поэтому не стали переводить всю нашу экономику на военный ход в тридцать девятом, когда Гитлер развязал вторую мировую войну? Верно, они могли бы тогда найти с ним общий язык и направить объединенные силы для уничтожения единственного в мире социалистического государства".
"Ну, не только поэтому. - Молотов, кажется, не возражал Сталину, а уточнял его мысль. - Тогда, в тридцать девятом, у народа нашего еще не отболело прошлое - потери на фронтах гражданской войны, а это - миллионы и миллионы людей... А белый и красный террор?.. А разруха, вызванная войной, голод, коллективизация с ее безобразными гримасами и опять голод... Потом тридцать седьмой и восьмой годы..."
"А главное упускаешь, товарищ Молотов, - недовольно перебил его Сталин. Заметив, что в кабинете стало сумрачно, он поднялся из-за стола и зажег люстру под потолком. - Забываешь нашу борьбу за ленинские идеи против троцкистов, правых оппортунистов, буржуазных националистов... А чего нам стоили происки капиталистического окружения?.."
"Каждый человек носит в себе все прожитое человечеством не только в его бытность, но и до него... Всего сразу не скажешь, когда оглядываешься назад. - Молотов посмотрел на молчавшего Берия. - Можно еще вспомнить, как предшественники Лаврентия до безобразия раскачали при нашем попустительстве борьбу с врагами народа, начав искать врагов и там, где их не могло быть, могли быть только предположительно или..."
Что стояло за этим оборвавшем фразу "или..." - ответить истории...
"Да-да, - согласился Берия. - Я до сих пор расхлебываю".
"Он расхлебывает, - проворчал Сталин и начал раскуривать трубку. - Все мы расхлебываем... еще долго будем расхлебывать... а может, и захлебнемся... - Затем вновь обратился к Молотову: - Давай не будем обманывать хоть себя: переводили мы экономику на военные рельсы медленно из-за своей слабости... Двадцать лет после Октябрьской революции - срок очень мизерный, чтоб набрать силы... И сейчас у нас колоссальная нехватка оружия".
"Да, проблем много", - согласился Молотов и, видя, что Сталин, достав из ящика стола пузырек, начал накапывать из него в стакан лекарство, придвинул к нему бутылку с боржоми.
Выпив капли, Сталин подержал руку на левой стороне груди, не без удрученности сказал:
"Вот умру я, а вы в Политбюро и в правительстве наверняка передеретесь, как мальчишки. Будете искать виноватого в наших общих ошибках... Да, много ошибок, много трудностей. Виноватым окажусь я один, и могилу мою загребете мусором... Но ничего... ничего, возможно, ветер истории со временем развеет этот мусор... Возможно".
"Всякое может быть. - Молотов вздохнул. - Но не будем заглядывать далеко вперед!.. Воевать надо".
11
Новый всплеск остроты дискуссий в кабинете Сталина ощутил Молотов после первого массированного налета немецкой авиации на Москву, когда столичная противовоздушная оборона сумела весьма эффективно отразить этот пятичасовый налет и нанести особой авиационной группе генерал-фельдмаршала Кессельринга, состоявшей из 250 бомбардировщиков, внушительный урон. Бомбового удара немцев по Москве ждали во всем мире: одни - с тревогой, другие - с надеждами. Ведь до сих пор ни одна столица европейских стран, на которые обрушивала свои удары немецкая авиация, не смогла защититься. Москва, по замыслу правителей рейха, тоже должна была в одну ночь превратиться в сплошные руины и пепелища. Но этого не получилось у немцев, хотя мир забурлил известиями, будто от Московского Кремля и Москвы в целом ничего не осталось...
Сталин изучал зарубежные известия о бомбардировке Москвы очень внимательно, пытаясь угадать истинное отношение к Советскому Союзу главарей буржуазного мира. Молотова же интересовала прежде всего реакция Лондона и/ Вашингтона на неудачу немцев, которая в конечном счете весьма усиливала позиции Советского правительства в переговорах с союзниками. И в Кремле начались острые дебаты по поводу того, как в этой обстановке еще больше повысить военный престиж Советского Союза.
В ряду других мер все сходились и на том, что надо нанести ответный бомбовый удар по Берлину, и обязательно успешный. Эта идея с особой силой воспламенила воображение Сталина да и Молотова, когда на их рабочие столы легла разведывательная сводка о наиболее важных объектах и промышленных предприятиях Берлина и Эссена. Вот что в ней сообщалось:
"Резиденция Гитлера в Берлине.
Правительственный квартал Берлина, где помещается и резиденция Гитлера, расположен в центре города на пересечениях магистралей с запада Герман-Герингштрассе (бывшая Фридмах-Эбертштрассе), с юга - Фоссштрассе, с востока - Вильгельмштрассе и с севера - Парижской площадью, упирающейся в аллею Унтер-ден-Линден...
Сама резиденция Гитлера и его рабочий кабинет помещаются в здании новой канцелярии, расположенной в южной части правительственного квартала, выходящего на Фоссштрассе. Рабочий кабинет Гитлера расположен на втором этаже центрального трехэтажного корпуса...
Резиденция тщательно маскируется от воздушных налетов путем:
1) частой смены камуфляжных сеток различной окраски и форм, сбивающих габариты здания;
2) установления на здании искусственных деревьев, чем достигается иллюзия скрытия самого объекта (он как бы сливается с расположенным рядом с западной стороны парком Тиргартен);
3) передвижки деревьев (растущих в кадушках) вокруг здания резиденции Гитлера и всего правительственного квартала. Передвижкой деревьев достигается изменение габаритов и расположения прилегающих к зданию улиц, создание "новых" скверов и т. д.;
4) создания над всем кварталом искусственного облака, скрывающего от взора летчика сам объект бомбардировки. Искусственное облако сбивает летчика с определенного ориентира и завлекает его в поражаемую зенитными установками зону.
Наличие большого количества и разнообразие зенитных средств, расположенных в непосредственной близости от объекта, создают мощную полосу заградительного и шквального огня, покрывающего площадь над правительственным кварталом до 1700 м в поперечнике и до 5500 м в высоту, что позволяет вести огонь по воздушным целям на больших, средних и малых (бреющих) высотах.
Наиболее мощная огневая площадь заградительного и шквального огня находится на высоте около 1300-1500 м.
