— Поставьте их на столики рядом, господа.
И указала взглядом на столики, стоявшие по обе стороны дивана.
Я тотчас же подумал, что она — типично английская хозяйка! Исключительно гостеприимна, мила и внимательна к своим гостям и вместе с тем не допустит, что бы мы испортили ей мебель. В отличие от Англии, на Востоке и в какой-то степени в России хозяйка ведет себя по-иному. Она считает своим долгом проявлять безграничное радушие и щедрость.
— Вам нравится этот кофейный столик? Так возьмите его себе, — скажет она.
— И этот стул к нему тоже!
Здесь же сочли нужным предупредить, чтобы мы не испачкали обивку дивана.
Я ожидал, что, покончив с выпивкой, мы приступим к обсуждению важных вопросов. Но не тут-то было. Миссис Тэтчер решила прежде всего показать нам свою резиденцию. Она водила нас из комнаты в комнату, попутно знакомя с историей местности. Я напряженно обдумывал то, что собирался ей рассказать, и потому с трудом воспринимал ее рассказ. Затем она провела нас в комнату с окнами, выходившими на зеленые луга, и там нам подали простой, но вкусный обед. И снова мы вместо делового разговора вели обычную светскую беседу. Когда же, покончив с трапезой, мы поднялись по лестнице в библиотеку, нам подали кофе в крошечных чашечках и шоколад с сигаретами. Я не знал, удобно ли закурить в такой роскошно обставленной комнате, и потому обратился к ней с соответствующим вопросом.
— Конечно! — воскликнула она, рассеивая всякие мои сомнения. — Денис все время дымит как труба.
Взяв сигару, я зажег ее. Слушая миссис Тэтчер, я думал о том, когда же она перейдет, наконец, к тому, ради чего, собственно, мы и собрались.
Обменявшись с нами еще несколькими малозначащими фразами, она вдруг приняла серьезный вид и приступила к делу. Вопросы, которые она задавала мне, — о политических стратегиях, контроле за вооружениями, химическом и биологическом оружии, политике Горбачева и прочих вещах, — отличались глубиной и охватывали все основные проблемы сегодняшнего дня. В то время я отлично разбирался во всем этом, поскольку после моего побега прошло лишь девять месяцев. Когда я отвечал на ее вопросы, она слушала меня с огромным вниманием, глядя на меня в упор и вникая, как я отчетливо видел, в суть каждого сказанного мною слова. Но время от времени она прерывала меня, не в силах устоять против соблазна самой порассуждать. Она начинала комментировать мои ответы, выказывая при этом глубокое знание предмета. В конце концов, мне стало ясно, что если я хочу сказать все, что наметил, то должен тактично останавливать ее, когда она уж слишком увлекается, что я и стал делать. Наш обмен мнениями шел не ослабевая, пока не явился один из слуг с запиской. Миссис Тэтчер, пробежав ее глазами, произнесла, обращаясь к нам:
— Ох, простите, я глубоко сожалею! Ко мне пришли по одному важному делу. Так что, как мне ни жаль, я вынуждена все же расстаться с вами.
Было ли заранее предусмотрено именно так закончить в соответствующий момент нашу встречу или нет, мне не известно. Замечу только, что премьер-министр проводила нас до дверей, всячески изъявляя благодарность за наш визит. Затем, уже стоя на ступеньке у парадной двери, ждала, пока мы сядем в машину, и, когда мы отъезжали, помахала нам рукой. Она была сама учтивость в лучших английских традициях. Когда же я подсчитал примерно, сколько времени ушло у меня на ответы на ее вопросы, то оказалось, что из трех часов сорока минут, которые мы провели в обществе миссис Тэтчер, я разглагольствовал не более одного часа двадцати минут.
Следующая моя встреча с ней состоялась в доме номер 10 на Даунинг-стрит в марте 1987 года, в тот исключительно сложный период, когда происходило ухудшение отношений между Англией и Советским Союзом. Сколько продлится подобное положение дел, никто не знал. Однако имелась надежда, что вскоре все изменится к лучшему, поскольку Горбачев пригласил миссис Тэтчер посетить Москву. Перед тем как отправиться туда, она решила посоветоваться со мной относительно того, как ей следует себя вести с советскими журналистами. На что должна она делать упор, выступая перед общественностью, участвуя в дискуссиях или встречаясь с представителями прессы, и я высказал по всем этим вопросам свое мнение. Зная слабые стороны советской системы и сильные стороны Запада, я мог говорить сколько угодно о том, как и что желательно делать. При нашей беседе присутствовал Чарлз Поуэлл, фиксировавший в своем блокноте высказываемые мною мысли. Время летело так быстро, что я и не заметил, как прошло семьдесят минут. И хотя уже было пора расставаться, поскольку у миссис Тэтчер имелось немало других дел, я явно не смог из-за нехватки времени достаточно подробно ответить на все ее вопросы, и поэтому, прощаясь, она попросила меня подготовить для нее записку по проблемам, которых мы не коснулись в беседе. Вернувшись домой, я сразу же засел за работу.
Ее визит в Москву пришелся на конец марта — начало апреля. Блестящий успех, выпавший на ее долю, не в последнюю очередь был обусловлен тем незабываемым интервью, которое она дала московскому телевидению. Сегодня российские журналисты столь же нахальны и назойливы, как и их коллеги на Западе, но в 1987 году журналистская братия в нашей стране все еще почтительно относилась к высокопоставленным лицам и воспринимала миссис Тэтчер как великого человека. Интервьюировать ее было поручено трем ведущим комментаторам по внешнеполитическим проблемам, но она разнесла их всех в пух и прах. Споря с ними, прерывая их, ставя в тупик и опровергая выдвигаемые ими аргументы, она заняла наступательную позицию и, узурпировав чуть ли не все эфирное время, практически свела на нет все потуги ее оппонентов задать ей очередной вопрос. Особенно сильное впечатление произвело на телезрителей ее замечание, основанное на моей рекомендации.
— Сообщите им, что семьдесят четыре процента английских граждан проживают в собственных домах, — по советовал я Миссис Тэтчер во время нашей последней встречи.
— Не в квартирах, а именно в домах — с несколькими спальнями, со всеми удобствами и с садами при них.
И она, последовав моему совету, привела эти данные наряду с другими многочисленными фактами, в том числе и такими, как размещение в самом центре Европы советских ракет «СС-20» или необходимость контроля за вооружениями. Триумф миссис Тэтчер был полным, и русские обсуждали ее визит в Советский Союз еще целый месяц после того, как она отбыла на родину.
Вернувшись в Англию, она тотчас же прислала мне письмо с благодарностью за советы, оказавшиеся ей столь полезными во время поездки в Москву. У меня нет слов, чтобы выразить, сколь глубоко это взволновало меня. Моя реакция вполне понятна, если учесть, что ни одному из советских чиновников никогда и в голову не приходило поблагодарить своих консультантов за то, что те помогли ему в решении тех или иных вопросов. Меня восхитили и скромность Премьер-министра, и ее благородство, и ее реалистичность, и ее способность испытывать чувство признательности к тому, кто делится с ней своими мыслями и помогает советом.
