Звонит телефон, а дверь осталась приоткрытой. Иван Леонтьевич встал как генерал, стоя разговаривает: «Да, да, спасибо Николай Анисимович…» Минут десять разговаривали.
Через день Ивана Леонтьевича снова забирают в кремлевскую больницу. Щелоков распорядился положить его в палату, которая ему полагалась как министру. И в «кремлевке» Водопьянову сделали последнюю операцию.
А мне потом Сергей Анисимович рассказывал, что когда он сказал брату о том, что поедет в госпиталь к Водопьянову, министр переспросил: «Это который Дурнопьянов?… Я ему должен обязательно позвонить, поддержать».[211]
Министр любил бывать в дивизии имени Дзержинского, знал ее людей. В такие минуты он словно возвращался в свое фронтовое прошлое, в Ромодано-Киевскую стрелковую дивизию. «Бойцы, командиры и политработники частенько видели его на учебных полях, стрельбищах и танкодромах, в казармах и ленинских комнатах, в столовой и Доме офицеров… Чуткий, заботливый, внимательный к людям, Н. А. Щелоков всякий раз расспрашивал воинов об их ратном труде, о том, получают ли письма и пишут ли сами, кем мечтают быть, когда, отслужив положенный срок, распрощаются с дивизией», — вспоминал в своих мемуарах командир прославленной дивизии А. П. Козлов.
У генерала Г. К. Тыркалова произошел неожиданный случай, когда он занимал должность заместителя начальника Ростовского областного УВД: «Представьте себе такую картину: я стою перед длинным столом, за которым стоят члены коллегии МВД СССР, председательствует министр Щелоков, за трибуной начальник управления кадров генерал Рябик, он докладывает обо мне — кто я и что я, естественного, говорит так, как в таких случаях говорят обо всех: энергичный, опытный и т. д. Вдруг Щелоков, усмехаясь, перебивает докладчика: «Вы знаете, как этот полковник разговаривает с министром?.. Он недавно говорит мне по телефону: «министр, подожди, я сейчас занят другими делами…» Тут сделаю небольшое отступление. В отсутствие начальника Ростовского областного УВД, у которого смертельно заболел сын, я, как заместитель, исполнял его обязанности. Однажды, когда генерал был в Москве в больнице у сына, произошло ЧП — разбойное нападение на сберкассу. Я расположился в кабинете начальника, где были сосредоточены все нити связи, разговаривал с сотрудником, преследовавшим без-номерной «уазик». Мы спешно обсуждали, где сподручнее перекрыть трассу. В этот момент позвонили из приемной министра, я сказал Москве: «Одну минуту», разумеется, не ведая о том, что трубку уже взял министр. Из трубки донеслись какие-то слова, я повторил: «Подождите одну минуту». В тот же миг связался с дежурной частью, поскольку обстановка сложилась так, что нельзя было терять ни секунды; отдав необходимые указания, ответил Москве. «Щелоков говорит», — услышал жестковатый голос. Как оказалось, ему уже сообщила оперативная служба о ЧП. Я коротко доложил о принимаемых мерах. Министр вроде был удовлетворен моим ответом. И вот теперь этот разговор на коллегии, дескать, я заставил его ждать… В зале гробовое молчание. Между тем Щелоков, как мне показалось, долго смотрел на меня, потом, широко улыбаясь, промолвил: «Молодец, полковник!» Оказалось, что он слышал в трубке, как я командовал, и остался доволен»[212].
Как-то в инспекционной поездке во Владивосток министр посещал краевое управление внутренних дел. Об этом мне рассказывал старшина комендантского отдела, которое ведет охрану здания. Этот старшина был постовым на входе в Управление, он был уже ветераном, завершающим службу. По радио шла трансляция футбольного матча ведущих команд страны. Старшина — страстный болельщик, он на посту включил радио и следил за ходом матча. И вдруг, когда Щелоков входил в здание управления, отвлекся буквально на один момент. Оглянулся, увидел целую свиту, узнал министра… Ну, думает, моя карьера на этом закончится… Придется без пенсии оставаться. Ждет нагоняя. Вытянулся, докладывает, а Щелоков спрашивает «Ну, а какой счет?»… Старшина говорит: никогда не забуду нашего министра, который самую драматическую ситуацию в моей службе смягчил именно таким вопросом.
Простым людям, кому довелось знать Щелокова, пересекаться с ним в жизни, отзываются о нем с большой симпатией и уважением, отмечая его простоту и демократичность.
— С Щелоковым я десять лет сидел за одним столом на охоте, — вспоминает о нем бывший портной ателье Литфонда Союза писателей СССР Николай Исайкин. — Хороший мужик был — думаю, история еще свое слово про него скажет. Мы в одной гостинице тогда жили, правда, у него как у министра был люкс (отдельная комната с двумя кроватями — М. Б.), а у меня — номер попроще. Как-то он приехал и просит: «Коля, помоги разгрузиться». Открывает багажник, а там чего только нет: виноград, дыни, арбузы!.. Это ему из Молдавии привезли — он же там работал. Я спросил, куда нести, а он отрезал: «Коля, за общий стол — на охоте все равны!» Вот такой он был человек. А после охоты за ужином выпивал два наперстка коньячку и потом всю ночь играл в шахматы.
Приведу и некоторые подробности последнего приезда Николая Щелокова в Луганск. Побывал он в родном Стаханове. Правда, на Заводской — улице его детства, да и на Барнаульской, где жили после войны родители, его уже никто из родных и близких не встречал. Об этом вспоминает бывший в то время начальником УВД Ворошиловградского облисполкома, генерал-майор милиции Г. М. Ветров: «Он прилетел к нам летом 1982 года, разумеется, это был его запланированный деловой визит, и совершал он его в сопровождении начальника штаба МВД СССР генерала Дмитрия Яковлевича Афанасьева и нескольких других сотрудников министерства…, а утром состоялся наш отчет перед министром о состоянии в области работы по охране общественного порядка.
И вот, пока я говорил о проведенных мероприятиях организационного порядка, работе штаба УВД, активных действиях рабочих дружин и т. п., министр, как и все, слушал внимательно, спокойно, изредка одаривая меня своей доброй, светлой улыбкой. Но как только я перешел к цифровой части сообщения, — сколько в течение года, благодаря нашим общим «стараниям», задержано, привлечено к ответственности и наказано по заслугам нарушителей общественного порядка, — а это были цифры довольно внушительные, — лицо Щелокова сразу же нахмурилось, взгляд посуровел, — и он не выдержал, прервал меня:
— Что же вы, друзья, так разошлись: тысячами арестовываете, наказываете, загоняете в тюрьмы, особенно отыгрываетесь на беззащитной молодежи, забывая, что за ее проступки в ответе все общество.
И тут же он обратился к своему начальнику штаба — генералу Афанасьеву:
