Из кругов белых южан стали распространяться версии, что интеграция — результат коммунистического заговора. При этом в качестве доказательства приводились примеры использования фактов расовой дискриминации коммунистической, в частности советской, пропагандой.
Будучи убежден, что М.Л. Кинг и другие лидеры движения за подлинное равноправие черных отнюдь не коммунисты, Эйзенхауэр всё же потребовал соответствующих данных от ФБР. В марте 1956 года Гувер представил ему обширный доклад об опасной ситуации на Юге, подогреваемой экстремистами с обеих сторон. Гувер полагал, что коммунисты пытаются использовать негритянское движение, в основе вовсе не являющееся коммунистическим. И всё же за Кингом и его последователями устанавливалось постоянное наблюдение, для чего была создана специальная группа агентов ФБР{840}.
Новая социально-расовая схватка произошла в 1957 году. В Конгрессе продолжалось рассмотрение законопроекта о гражданских правах. 10 января, представляя конгрессменам свое послание «О положении в стране», Эйзенхауэр призвал к скорейшему принятию закона. Он говорил, что был потрясен, узнав, что из девятисот тысяч взрослых чернокожих в штате Миссисипи только семь тысяч имеют право голоса. Президент узнал, что чиновники, решавшие вопрос о предоставлении избирательных прав на основе «гражданской зрелости» того или иного жителя, задавали вопросы типа «Сколько пузырей в куске мыла?». Какое отношение, вопрошал Эйзенхауэр, это имеет к гражданской зрелости{841}?
Тем временем на Капитолийском холме разыгрывались нешуточные страсти. Если в палате представителей проект после острых обсуждений был 18 июня утвержден, то в сенате против него ополчились правые республиканцы и представители Демократической партии из южных штатов. В ряде выступлений его выставляли «коварным актом», фактически побуждающим население к беспорядкам и неповиновению местным властям, чтобы федеральное правительство получило право по своему произволу вводить в действие вооруженные силы. 3 июля на пресс-конференции обозреватель «Нью-Йорк таймс» Д. Рестон попросил Эйзенхауэра прокомментировать заявления противников равных гражданских прав в сенате. Ответ Эйзенхауэра в очередной раз продемонстрировал его осторожность в расовой проблеме. С одной стороны, он выразил уверенность, что необходимо предоставить избирательные права как можно большему числу граждан, с другой — заявил, что мнение «уважаемых людей» о том, что законопроект «ведет к беспорядкам», представляется ему непонятным, но он готов выслушать разные точки зрения{842}. По существу, таким заявлением Эйзенхауэр пытался умиротворить южных сенаторов, приглашая их внести «усовершенствования» в будущий закон.
Диксикраты[22] немедленно воспользовались фактическим приглашением, чтобы внести поправку о рассмотрении дел по обвинению в нарушении гражданских прав судами присяжных. Это был по сути расистский выпад, так как коллегии присяжных на Юге составлялись из избирателей, а среди последних почти не было черных. Таким образом, суды присяжных обрекали бы закон на фактическое неисполнение.
Как должен был поступить президент? Ведь на протяжении многих лет существование судов присяжных рассматривалось как огромное преимущество американской судебной системы, обеспечивающее ее справедливость. Теперь именно такие суды могли стать орудием реакционных политических сил.
Эйзенхауэр понял, что предложения диксикратов — политическая акция, направленная на фактическое неисполнение законодательства, но дал ей такую оценку только в частных письмах, в частности в письме губернатору Южной Каролины Д. Бирнсу: «Право голосовать является для нашего образа жизни самым важным по сравнению с остальным»{843}. На пресс-конференциях, атакуемый журналистами, он высказывался значительно менее определенно. 17 июля на вопрос, помнит ли президент, что он обладает правом использовать вооруженную силу для обеспечения интеграции, он ответил, что помнит, но не может представить себе «такое стечение обстоятельств, которое заставило бы меня послать войска в какой-то район, чтобы силой обеспечить выполнение решений Верховного суда, так как я верю, что здравый американский смысл никогда этого не потребует»{844}.
Президент надеялся на благоразумие сенаторов, на их понимание ситуации, особенно в условиях холодной войны и распада колониальной системы. В то же время диксикраты и правые республиканцы, фактически вступившие в блок, воспринимали осторожные заявления президента как фактическое согласие с сохранением сегрегации на Юге. В результате сенат 2 августа пятьюдесятью одним голосом против сорока двух включил в законопроект о гражданских правах поправку о суде присяжных, а 7 августа утвердил его. Теперь предстояло согласовать вопрос с палатой представителей, которая ранее приняла этот закон без злосчастной поправки.
Перед президентом вновь встал вопрос, как поступить: наложить на закон вето или же подписать его. Мнения советников разошлись. Некоторые из них считали, что лучше не иметь никакого закона, чем иметь такой, который не будет действовать. На этот раз Эйзенхауэр счел целесообразным прислушаться к мнению авторитетных негритянских организаций. Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения, Мартин Лютер Кинг высказались за утверждение закона, считая, что он всё же является шагом, пусть малым, к десегрегации{845}. Наконец после долгих колебаний 9 сентября закон был подписан и вступил в силу.
В это время президент находился в отпуске, на военно-морской базе в городе Ньюпорт, штат Род-Айленд. Он надеялся провести отпуск в более или менее спокойной обстановке, поскольку после мучительных колебаний и попыток найти среднюю линию в вопросе о гражданских правах нуждался в беззаботном отдыхе. Но, как позже признавалось и им самим, и биографами, отпуск оказался самым неудачным — по той же причине, которая причиняла беспокойство в предыдущие месяцы.
Как раз перед этим федеральный суд принял решение об интеграции муниципальных школ города Литл-Рок, то есть обязательном совместном обучении черных и белых. (94 федеральных окружных суда являются судами первой инстанции, уполномоченными рассматривать дела ограниченной юрисдикции по гражданским и уголовным делам.) В качестве начального шага интеграции 9 или 12 чернокожих детей были отобраны для зачисления в центральную среднюю школу (так называемую high school — «высшую школу», то есть имеющую только старшие классы). Однако губернатор Арканзаса Орвел Фобус отказался выполнить решение суда и приказал национальным гвардейцам не допускать чернокожих подростков в школу. Он выступил с заявлением, что судебные решения незаконны. Стало известно, что в понедельник 23 сентября возле школы по призыву губернатора соберется толпа белых расистов и дело может дойти до кровавой расправы.
