Помню, перед одним из собраний в «Правде» позвонили из райкома КПСС и просили представить речи выступающих. В парткоме газеты и коллективе редакции, где царили старые традиции демократии, коммунисты были возмущены подобным требованием. Ю. Жуков, другие готовившиеся выступать представить речи наотрез отказались.
— Я никогда еще не говорил по-писаному, — заявил Ю. Жуков. — А потом я кандидат в члены ЦК. Что они хотят от меня? Да я еще не знаю, что скажу, ибо не слышал доклада.
В общем отпор был мощный и затея райкома провалилась. Но по другим позициям все шло по заданной схеме. В партию быстрее принимали шофера, уборщицу, чем, скажем, журналиста, ибо они попадали в графу рабочих. Таких несуразностей было столь много, что это стало вызывать негодование коммунистов. Однако Капитонову многие лидеры были обязаны своим выдвижением и потому поддерживали его, а потом подобрали ему хорошую работу. Он был избран председателем Центральной ревизионной комиссии и благополучно дослужил свой срок в борьбе с нарушителями партийной и финансовой дисциплины. Опекал его и всегда поддерживал М. С. Горбачев.
Наверное, Иван Васильевич Капитонов и в самом деле был душевным человеком, который никого не обидел, не подсидел, не опорочил. Но нельзя не признать, что пополнение партии по формальным признакам происходило при нем. Он не мог не видеть, что это мина замедленного действия, которая способна взорвать партию. А если видел, то почему не поправил ошибки, не сказал о них во всеуслышание.
Мой старый знакомый по Академии общественных наук еще в 1966 году предсказал, к чему может привести выдвижение формалистов на высокие посты в партии.
Когда один из них приехал избираться в Ивановский обком, он был малоизвестным партийным работником, во всяком случае, для коммунистов области. Подчиняясь воле сверху, они избрали его первым секретарем, но внимательно смотрели, каков он, что может. А новичок не терял времени. Перед пленумом он пригласил секретарей и заведующих отделами областного комитета и сказал, что надо готовить его выступление. Просил отметить роль первого лица партии в переменах в стране, своевременность решений пленумов ЦК и, конечно, шире использовать местный материал.
Когда речь была готова, он внимательно ее прочитал и, сделав ряд несущественных поправок, одобрил. Потом, глядя светлыми и ясными, выражавшими обаяние глазами, тихо спросил авторов документов:
— А где ответы на вопросы?
Теперь пришла очередь удивляться ивановцам.
— А какие ответы, — недоумевали они, — еще и вопросов никто не задал.
Докладчик улыбнулся добрейшей улыбкой и сказал:
— Но ведь актив волнуют многие проблемы жизни. Вот на эти вопросы и нужно дать ответ.
Когда пленум обкома закончился, в его кулуарах партийные секретари удовлетворенно хмыкали:
— А ничего, человек-то толковый. Опыт чувствуется. Ну, доклад ему, конечно, помогли написать. Но как он лихо и грамотно ответил на вопросы. Этот потянет.
И верно, такие тянули и даже получали повышение.
…И вот Иван Васильевич менял профессию. Место его заняли сначала Лигачев, а затем Разумовский — старые друзья Горбачева, его единомышленники. Егор Кузьмич был особого склада человек, хваткий и весьма работоспособный. Он с одинаковой энергией проводил в жизнь решения и идеи, в правильности которых был убежден. Но не обладал гибкостью и подчас подставлял свой авторитет под критику. Г. П. Разумовский был более мягкий и даже нерешительный человек. Увидев, что партия находится в непонятном для него положении, попросил отставки и вскоре ушел с партийной работы. Это соответствовало и настроениям М. С. Горбачева.
Однако смена лидеров, занимающихся организационно-партийной работой, только создавала предпосылки для исправления кадровой политики в партии. Конкретных перемен можно было ожидать не скоро. Кроме того, среди членов КПСС бытовало мнение о деградации ряда лидеров партии, серьезном подрыве их авторитета в народе, а в последние годы росло недоверие и к Горбачеву.
Разумеется, причина была не только в порочном подходе к формированию КПСС. Организационно-партийный отдел ЦК лишь намечал структуру КПСС, узловые ее пункты. Конкретная, содержательная сторона дела оставалась за местными руководителями. С учетом своих интересов они подбирали такую «дружину», которая прежде всего помогла бы им устоять на очередных партийных выборах. Вопросы идейности, честности, бескомпромиссности все чаще отодвигались на второй план. И люди видели это. Они возмущались, что нередко недостойные работники вдруг выходили «в начальники». И как следствие — падение авторитета ряда партийных организаций. О многих коммунистах складывалось недоброе мнение.
Конечно, такой вывод нельзя распространить на всю партию, но то, что на местах не очень-то заботились о качественном составе рядов КПСС, было достаточно очевидным.
Подобные процессы в партии были замечены. Например, на эту тему не раз писал в печати Л. А. Оников, консультант идеологического отдела ЦК. Еще больше им было подготовлено докладных записок, по крайней мере трем генсекам ЦК, но от него отмахивались, и он стучался, по существу, в накрепко закрытые двери.
Я неоднократно докладывал записки консультанта идеологического отдела ЦК КПСС генсеку. Если вначале Горбачев, знавший Оникова еще как первый секретарь крайкома партии, прочитывал их, то в последующем, увидев подпись, не читая, адресовывал их оргпартотделу ЦК. Но и это в конце концов ему надоело. Иногда спрашивал:
— Все о том же пишет? У него иная-то работа есть или только навязчивые идеи?
Работы у Оникова, конечно, было, как говорят, невпроворот, но и вопросы, которые он затрагивал, не последней значимости.
— Мы с ним в принципе расходимся, — объяснил как-то Горбачев. — Он предлагает, как исправить испорченное, а я хочу ликвидировать причины этого брака.
Дальше намеков генсек, правда, не шел. Раскрывать свои идеи не желал или не считал нужным откровенничать со мной.
Разумеется, дело по формированию партии не являлось, да и не могло являться только плодом работы отдела, возглавляемого Капитоновым. За всеми процессами стояли Брежнев и Суслов, а в конечном итоге Секретариат и Политбюро ЦК. Может быть, игрой в цифры и удалось кого-то убаюкать, но то, что формализм нанес партии непоправимый урон, очевидно. Отчуждение наиболее творческой части общества от КПСС, прилив в нее не верящих в идеалы, но энергичных людей не только дезорганизовали, но и разложили партийные ряды. Все чаще становились известны факты аморального поведения, взяточничества, платы за вступление в КПСС, продажи партийных билетов, что особенно было распространено в Закавказье. Некогда небольшая, но монолитная партия, известная своими лидерами и прогрессивными идеями всему миру, разрослась до ненормальных размеров, отяжелела, приобрела трудно излечимые болезни.
