Ознакомительная версия.
— Со мной тебе нечего бояться, — говорит она, успокаивающе гладя меня по голове.
Стоило мне войти в зал, как Шада сразу кинулась навстречу. Когда закончились выходные и суд снова заработал, ей тут же рассказали о моем деле. Эта история очень сильно взволновала адвоката, она отменила все свои деловые встречи и попросила судью сообщить ей, как только я приду. Шада во что бы то ни стало хотела со мной встретиться.
— Скажи, пожалуйста, это ты та девочка, которая требует развода? — обратилась она ко мне во дворе перед зданием суда.
— Да, это я.
— Боже мой! Пойдем со мной, нам обязательно надо поговорить…
* * *
За последние дни столько всего произошло, что у меня до сих пор голова идет кругом. Все выходные — в Йемене они выпадают на четверг и пятницу — судья Абдель Вахед и его жена относились ко мне с неожиданной мягкостью и доброжелательностью. Я могла брать любые игрушки, меня кормили вкусными блюдами, мыли в горячей воде и обнимали перед сном. Как настоящего ребенка! В доме даже разрешалось снимать покрывало замужней женщины (а свекровь постоянно заставляла меня его поправлять, стоило ему хоть чуть-чуть сползти). Как же здорово не бояться, что тебя могут в любой момент избить палкой, спокойно ложиться в кровать и не вскакивать при малейшем шорохе! Несмотря на всю заботу и ласку, я плохо спала. Казалось, что, стоит закрыть глаза, меня тут же подхватит ураган или снова хлопнет дверь… и войдет это чудовище. Меня по-прежнему трясет от страха и боли при воспоминании о нем! Судья Абдель Вахед говорит, что это нормально и потребуется немало времени, чтобы оправиться от происшедшего.
Возвращаться в реальный мир было тяжело, но необходимо. Утром в субботу меня отвезли обратно в суд. В девять часов мы уже сидели в кабинете с еще двумя судьями, Абдо и Мохаммедом аль-Гхази, которые ласково улыбнулись, приветствуя меня. Но потом Мохаммед аль-Гхази нахмурился, потому что должен был сообщить нам неприятную новость.
— По йеменским законам тебе будет очень трудно подать жалобу против отца и мужа, — говорит он.
— Но почему?
— Тебе еще очень мало лет… Это сложно объяснить.
Потом судья заговорил о других препятствиях. Подобно множеству детей, рожденных в деревне, у меня не было документов, удостоверяющих мою личность, и свидетельства о рождении. Я слишком маленькая, чтобы подавать судебный иск… Образованному человеку, такому как Мохаммед аль-Гхази, легко разобраться во всем этом, но мне многое непонятно. Тем не менее нужно думать о хорошем. Я убеждаю себя, что, по крайней мере, эти добрые судьи готовы мне помочь. Они могли бы спокойно проигнорировать мою просьбу и отправить домой, выполнять обязанности жены, — другие на их месте поступили бы именно так. Ведь брачный контракт был единодушно подписан всеми мужчинами семьи, то есть по йеменским обычаям этот документ имеет юридическую силу.
— В данный момент, — продолжает Мохаммед аль-Гхази, обращаясь к своим коллегам, — мы должны действовать очень быстро. Предлагаю поместить отца и мужа Нуджуд в камеру предварительного заключения. Если мы хотим защитить девочку, то лучше им пока побыть в тюрьме.
В тюрьме?! Это очень суровое наказание. Простит ли отец такое? Когда судьи попросили сопровождать военного, который должен арестовать родных, чтобы показать ему наш дом, меня охватили стыд и чувство вины! Скорее всего, в семье решили, что я убежала из дома, как Фарес. Не хочу даже думать о том, что творилось с мамой, когда братья и сестры начали просить хлеба на завтрак! К тому же незадолго до моего побега отец тяжело заболел и начал кашлять кровью. Выживет ли он в тюрьме? Если Aba умрет, я себе этого никогда не прощу…
Но выбора не было. Если хорошие люди страдают, то злых надо наказывать — так объяснил мне Абдо. Поэтому я села в машину и стала показывать дорогу. Но когда мы приехали, дверь оказалась закрыта, дома никого не было. Я почувствовала внезапное облегчение. Через несколько часов военный снова отправился за отцом, но на этот раз один.
В тот же вечер было решено поместить меня в надежное место. В Йемене не существует специального учреждения, где могли бы укрыться такие девочки, как я. Дольше оставаться у Абделя Вахеда тоже было нельзя, он и так был слишком добр ко мне.
— У тебя есть любимый дядя? — спросил меня один из судей.
Любимый дядя? Я не задумываясь назвала маминого брата, дядю Шои. Большой, сильный, раньше он служил в йеменской армии, потом вышел в отставку. В нашей семье дядя Шои обладает значительным авторитетом. Вместе со своей семьей — у него две жены и семеро детей — он живет в Беит Босс (это другой квартал Саны, довольно далеко от Аль-Ки). Дядя ничего не сказал против моего замужества, это факт. Но он олицетворяет собой порядок и, по крайней мере, точно не бьет девочек.
Дядя Шои неразговорчив, и это очень здорово. Он не стал заваливать меня вопросами и почти сразу отправил играть со своими дочерьми. Вечером, перед тем как уснуть, я поблагодарила Бога за то, что дядя не стал упрекать меня за мой поступок и даже ничего не сказал о побеге из дома. В глубине души я понимала, что его вся эта история смущает даже больше, чем меня.
* * *
Следующие три дня показались мне очень длинными и практически одинаковыми. Большую часть времени я проводила в суде, надеясь на чудо и неожиданное решение. К сожалению, пока ничего нельзя было сказать наверняка. Судьи пообещали, что сделают все возможное для развода, но это займет много времени. Каждый день я возвращалась во двор, полный незнакомых людей, и в конце концов привыкла к гудящей толпе, которая сперва так меня поразила. На крыльце стояли одни и те же мальчишки, торгующие чаем и соком. Мальчик с весами постоянно был занят — он взвешивал посетителей, которым было некуда торопиться. Когда наши взгляды пересекались, на моем лице появлялась ободряющая улыбка. Тем не менее, переступая порог суда, я всякий раз чувствовала холодное покалывание в сердце. Сколько еще придется ходить сюда, пока я наконец не стану снова обычной маленькой девочкой? Абдо предупреждал: это дело — уникальный случай в их практике. Как поведут себя судьи в такой ситуации? У меня не было ни малейшего представления.
* * *
Но рядом появилась Шада, очаровательная женщина-адвокат в солнечных очках, и я поверила, что скоро получу ответы на все свои вопросы. Буквально через мгновение, бросив взгляд на часы, она уже листала ежедневник и перекраивала свое плотное расписание. Потом Шада принялась названивать близким, друзьям, коллегам… «Я должна заняться одним очень, очень важным делом», — раз за разом повторяла она. Казалось, эта женщина обладает неистощимыми запасами терпения! Абдель Вахед был прав. Шада действительно производила впечатление хорошего адвоката. И довольно влиятельного человека. Ее мобильный телефон не умолкает. Люди, с которыми мы сталкиваемся в суде, приветствуют женщину чрезвычайно вежливо.
Ознакомительная версия.
