Разумеется, репетиция прежде всего должна быть выразительна в вокальном смысле, но в жизни не всегда так получается. И дирижер и режиссер должны понимать актера — ленится ли он или действительно, как профессионал, ответственно относится к своему певческому аппарату. Кстати сказать, в «Ла Скала», как и во многих других театрах за границей, спектакль обеспечен только одним составом, и репетиции идут ежедневно, по нескольку раз в день. Поэтому, конечно, беречь голос надо, и, если человек поет вполголоса, значит, на то есть основания. И, уж поверьте, ни один певец в «Ла Скала», вынужденный повторить кусок своей партии из-за какой-то ошибки в оркестре, не будет петь в голос. Он свое раз спел, и второй раз он напрягаться не станет.
Интересно, что во время постановки нового спектакля в «Ла Скала» положение о выходных и праздничных днях выполняется лишь по отношению к рабочим сцены, к оркестру и хору. Что же касается солистов, для них никаких выходных и праздников в этот период нет, что еще более увеличивает у них нагрузку на голос. Хорошего тут, конечно, мало, но так уж принято в этом театре.
Трудно и, очевидно, невозможно неукоснительно соблюдать правила певческого режима, и нарушать их нередко приходится. Иногда отдыхать в день выступления не удается: какие-нибудь неотложные дела или переезд из города в город, а бывает, что и пообедать толком не успеваешь. Но приходишь на спектакль или на концерт — голос почему-то звучит, и все идет хорошо. А бывает так, что и готовишься, и настраиваешься, и отдыхаешь, а голоса нет. Я знаю только одно — и это хотелось бы повторить еще раз, — артист должен обладать такой техникой, и певческой и актерской, чтобы при любом состоянии аппарата и организма уметь скрыть от слушателя и зрителя свои усилия по преодолению трудностей.
По понятным причинам голосового режима в больших ролях, в сольных концертах лучше всего выступать через день или через два дня на третий (если нагрузка на голос и нервную систему большая), так как только через сутки после выступления организм певца едва-едва начинает «восстанавливаться», как говорят спортсмены. Очень трудно выходить в таких ролях или концертах на сцену каждый вечер. Очень трудно, но не невозможно, и порой приходится это делать. Если не можешь преодолеть усталость и пойти даже на известный риск, иной раз упустишь что-то такое, что потом уже не вернешь: спеть какую-то новую программу, выступить с отличным дирижером или в интересном составе певцов, приготовить важную и нужную для твоего развития роль.
У меня бывали случаи, когда обстоятельства заставляли петь большие спектакли и концерты каждый день. Однажды, например, я дал пять сольных концертов (с огромным количеством «бисов») в течение шести дней в трех городах. А весной 1979 года в «Ла Скала» шесть вечеров подряд выходил на сцену: «Моисей» Россини, «Богема» Пуччини, «Моисей», «Богема», «Моисей», «Богема» — из-за трудностей с выпуском премьеры пришлось изменить расписание спектаклей, замены мне не было, вопрос стоял так: или отменять спектакли, билеты на которые уже проданы, или мне принять небывало сложный график выступлений. Я согласился, чтобы выручить дирекцию. В театре шутили: «Неделя Нестеренко в „Ла Скала“». Рациональная голосовая техника дала возможность мне выйти из подобного испытания невредимым, более того, казалось, голос звучал с каждым днем все лучше, но я надорвался физически — потерял сон, чувствовал страшную усталость, как после огромного труднейшего сезона, и пришел в норму только месяца через два. Такие эксперименты если и возможны, то лишь тогда, когда уже есть мастерство и не прошла еще молодость, но они, увы, соседствуют недолго.
Голос — очень хрупкий, деликатный инструмент, и сам по себе он каждый день разный: то идет легко, то тяжело, то звучит ярко, то несколько тускловато, то, бывает, с трудом берутся верхи, то не наполняются тембром низы, и все это зависит не только от степени утомленности голоса, но в большей степени от причин, о которых я говорил выше. Каждый вокалист должен изучить себя и свой певческий аппарат не только с точки зрения того, что вредно и что полезно для голоса, но и знать, как ему лучшим образом выйти из положения при не лучшем вокальном состоянии.
Тут нельзя не упомянуть о другой трудности профессии артиста вообще и певца в частности — о том, что практически невозможно создать оптимальный режим. Наша работа отличается тем, что у нас может быть каждый день по нескольку вызовов в театр. Хотя, в общем, вокалист, поющий в театре, как правило, работает не более семи часов в сутки, несколько вызовов, дорога туда и обратно, перерывы между репетициями, которые он иногда проводит в театре, в целом создают длинный и лишенный какого-то ритма рабочий день. Иногда нагрузка падает в основном на утренние часы, иногда — на вечерние или дневные. А если учесть, что у певца кроме работы в театре бывают концерты, записи, съемки, а то и педагогические занятия, можно себе представить, как сложно обеспечить ему режим дня хотя бы просто приличный с точки зрения медицины. Очевидно, поэтому успехов достигают люди не только одаренные, работоспособные и целеустремленные, но и достаточно крепкие физически. Нельзя забывать еще об одной трудности артистической профессии — мы выходим на сцену вечером, когда организм в какой-то степени утомляется, даже если человек в этот день не репетирует, не занимается. И огромное возбуждение, вызванное концертом или спектаклем, угасает не сразу. Как правило, ночь после выступления артист не спит или спит плохо и испытывает, я бы сказал, страдания, мучения, вызванные колоссальной затратой физических и душевных сил.
Когда я был ребенком, наблюдая, как артисты радостно, с улыбкой выходят на сцену в красивой одежде, видя о них киноочерки, фотографии в журналах, кинофильмы, я представлял себе, что жизнь артиста легка, даже беззаботна. Не приходило в голову, что они могут болеть чем-то более серьезным, чем простуда, что у них могут быть неприятности и трудности в жизни. Казалось, благодаря своему положению в обществе они избавлены буквально от всех неприятностей. И их работа, в общем, представлялась легкой — будто бы человек все делает на сцене играючи. Когда я сам стал артистом, то понял, что никаких поблажек человеку искусства судьба не дает, что и у него масса своих проблем и забот, он также может серьезно заболеть, также болеют его родственники и друзья, также случаются несчастья — словом, жизнь идет, как и у всех людей. Но артист обязан, выходя на сцену, все это или забывать, или скрывать. Помню, когда рождался мой сын, ночью, под утро, я отвез жену в родильный дом, а вечером у меня был спектакль — «Любовь к трем апельсинам». Роды были тяжелыми и опасными для жизни. Как только я уходил со сцены, бросался к телефону, звонил в родильный дом. «Нет, позвоните еще раз». Потом я звонил всю ночь, весь следующий день. А вечером — снова спектакль «Любовь к трем апельсинам». И я в этой комической, веселой опере веселил публику, хотя на сердце было тяжело. Тогда-то я особенно остро почувствовал, что такое работа артиста. В любые опасные, трудные, сложные моменты жизни артист все равно должен выходить на сцену, петь, играть, находить в себе силы для выступления. И никаких поблажек себе делать нельзя.
