Тем не менее предположим, что Германии удалось за счет привлеченных из других отраслей военного производства ресурсов (в первую очередь путем уменьшения производства одно– и двухмоторных самолетов) построить флот тяжелых бомбардировщиков. Отметим сразу, что масштабы этого флота не могли бы идти ни в какое сравнение с англо-американскими армадами 1943–1945 годов. Где Люфтваффе могли применить это оружие? На данный вопрос обычно дается четыре ответа.
Первый. Против Великобритании. Во время «битвы за Англию» 1940 года, по мнению ряда исследователей, Люфтваффе «недоставало бомбардировщиков дальнего радиуса действия». Однако, если проанализировать ход сражения, выясняется, что отнюдь не малая дальность бомбардировщиков, а недостаточный радиус действия и малое число истребителей предопределили неудачу Люфтваффе в 1940 году. Средние бомбардировщики, имея радиус действия 550 километров, могли поразить любые объекты на территории южной и юго-восточной Англии – наиболее развитых в промышленном отношении районов страны – и обеспечить поддержку высадившегося десанта. Именно нехватка истребителей и пилотов привела к тому, что Люфтваффе не удалось выполнить свои задачи.
Второй. Против СССР. Удары по промышленным предприятиям Советского Союза считаются до сих пор одной из главных «упущенных возможностей» Люфтваффе. Однако эвакуация советских предприятий на восток в 1941 году показала высокую мобильность отечественной промышленности, которая могла весьма быстро приспособиться к новой угрозе – как приспособилась германская в 1944 году. К тому же подобные удары, как и в случае с Британией, вполне могли наноситься средними бомбардировщиками. Просто эти машины были нужны для выполнения других, более насущных задач, и времени на стратегические рейды попросту не оставалось.
Третий. В Атлантике. Здесь возможны две области применения – для дальней разведки и непосредственных ударов по конвоям. Разведку на достаточно высоком уровне обеспечивали четырехмоторные ФВ-200, имевшиеся в ограниченном количестве модификации пассажирского авиалайнера. Что касается атак кораблей, то вопрос об их эффективности остается дискуссионным; в любом случае союзники быстро нашли бы противоядие в виде усиления зенитного вооружения и наращивания числа эскортных авианосцев.
Наконец, четвертый. Против США. Этот вариант, хотя и рассматривавшийся в высшем руководстве рейха, представляется полностью фантастическим – слишком неравными были бы силы атакующей и обороняющейся сторон.
Итак, ни одна из указанных целей, на наш взгляд, не могла оправдать тех затрат, которые пришлось бы понести Германии для создания флота тяжелых бомбардировщиков. Спору нет, если бы в Третьем рейхе каким-то чудом появилось несколько тысяч четырехмоторных бомбардировщиков с подготовленным персоналом, расходными материалами и инфраструктурой, немцы смогли бы найти им применение. Но чудес не бывает, и создание подобного флота потребовало бы гибельного сокращения производства в жизненно необходимых областях.
Вопрос об эффективности тяжелых бомбардировщиков тоже является спорным. Здесь мы можем опираться на данные англо-американских налетов на Германию. Многие исследователи (в частности, известный военный теоретик и историк Дж. Фуллер) считают их пустой тратой ресурсов. Как писал К. Беккер, «ночные бомбардировки британских ВВС в конечном итоге обернулись пустой и дорогостоящей затеей». Дневные удары американских бомбардировщиков до появления дальних истребителей сопровождения приводили к катастрофическим потерям: так, во время налета на Швайнфурт 14 октября 1943 года из 228 участвовавших Б-17, по американским данным, 62 были уничтожены и 138 повреждены при потерях с немецкой стороны в 35 истребителей. Германия позволить себе подобную расточительность не могла в принципе.
Именно в силу ограниченности ресурсов Германия не смогла создать свой флот тяжелых бомбардировщиков, хотя недостатка в весьма перспективных моделях в ходе Второй мировой не было. Однако руководство Третьего рейха вполне отдавало себе отчет в том, что строительство этих машин гораздо эффективнее подорвет мощь страны, чем любые усилия ее противников. Создание флота четырехмоторных бомбардировщиков не являлось реальной, а тем более выгодной альтернативой для Люфтваффе. Именно ставка на самолеты «поля боя», сделанная руководством германских ВВС, стала оптимальной в условиях ограниченных ресурсов. Именно нехватка последних, а никак не стратегических бомбардировщиков, и стала основной причиной неудач Люфтваффе во Второй мировой войне. Выбор Гитлера был сугубо правильным, более того – в тех условиях он был единственно возможным.
Еще одна ошибка Гитлера в отношении Люфтваффе, о которой любят говорить, – это его требование переделать прекрасный реактивный истребитель Ме-262 в скоростной бомбардировщик. Вот как об этом пишет бывший адъютант Гитлера Н. фон Белов:
«Ме-262 фюрер увидел впервые, и самолет произвел на него большое впечатление своим внешним видом. Он подозвал Мессершмитта и задал ему прямой вопрос: можно ли этот самолет выпускать и в качестве бомбардировщика? Мессершмитт подтвердил: да, он может нести две бомбы по 250 кг каждая.
Услышав его ответ, Гитлер произнес: «Так это же и есть скоростной бомбардировщик», – и потребовал считать Ме-262 лишь таковым. Мильх попытался подкорректировать решение фюрера в том смысле, что в такой модификации должна производиться лишь часть этих самолетов, что ему, однако, не удалось: Гитлер твердо настоял на своем требовании. Когда Геринг через несколько дней в разговоре с фюрером вернулся к этой теме, тот резко оборвал его».
Это решение Гитлера, принятое в ноябре 1943 года, часто считают едва ли не роковым – по мнению некоторых историков, оно задержало производство истребителей Ме-262, которые могли бы разогнать армады тяжелых американских бомбардировщиков над рейхом и спасти Германию от поражения. Сразу отметим явное преувеличение: спасти Германию от поражения в середине 1944 года – а Ме-262 вряд ли смогли бы появиться в больших количествах раньше даже при самых благоприятных условиях – не смогло бы уже, скорее всего, ничто. Даже атомная бомба. Как, впрочем, и любое «чудо-оружие» само по себе.
Вопрос заключается в том, почему Гитлер настаивал на приоритете скоростного бомбардировщика перед истребителем. Ответ прост: фюрер прекрасно понимал, что в скором времени англичане и американцы попытаются высадиться во Франции. Эту десантную операцию необходимо чем-то парировать, в том числе и с воздуха. Было очевидно, что немецкие Люфтваффе во Франции количественно намного уступают союзным и более или менее эффективного противодействия оказать не смогут. А если в наличии будет сверхскоростной реактивный бомбардировщик, который практически невозможно перехватить поршневыми истребителями, ситуация может радикально измениться. Очевидно, Гитлер прекрасно понимал, что второй фронт во Франции куда опаснее для рейха, чем удары с воздуха. Тем более что совсем от использования Ме-262 в роли истребителя он отказываться не собирался, о чем, кстати, упоминает и Белов.
