Как-то Йен пообещал местному кандидату от либералов проголосовать за него. В день выборов бедняга сам заехал за нами, чтобы отвезти на избирательный участок. Йен, с комфортом доехав в «либеральной» машине, как всегда, проголосовал за консерватора. Он сказал, что раз я его жена, то голосовать должна как и он, иначе я аннулирую его голос! Не нужно было много времени, чтобы понять: семейная жизнь не так легка, как раньше казалось. Мы лишь изредка могли позволить себе выбраться в бар; чтобы поменьше тратить на электричество, отапливали только гостиную. У нас были обогреватели, но Йен запретил их включать, а один вообще унес на задний двор. Единственное, на чем он не экономил, так это на сигаретах. Я никогда не курила, и это, естественно, раздражало меня.
Йену было сложно продолжать писать, потому что он не мог найти места для уединения. Переехав, мы избавились от необходимости скрывать размолвки от его родственников, и семейная жизнь могла бы стать очень бурной — но Йен предпочитал выяснению отношений совсем не общаться. Однажды ночью он, уклоняясь от разговора, поминутно отворачивался, приводя меня в отчаяние, — я не придумала ничего лучше, чем укусить его. Я ощутила во рту слабый привкус крови — и тут же полетела с кровати на пол.
4. Там, где кончаются мечты[7]
Проблемы с обустройством жилья были более-менее решены, но возникли новые: Йен переживал, что он никак не участвует в музыкальной жизни. Тони Уилсон уже представил свое шоу What’s On на Granada TV, и нам было ясно, что скоро в музыкальной сфере произойдет революция, Йен захотел собрать группу и, надеясь найти единомышленников, втихомолку поместил в журнале объявление, подписавшись «Расти». Ответил ему только один человек — Айан Грей, спокойный и приятный парень. Он любил пошутить и посмеяться; у него недавно умерла мать, и он до сих пор горевал о ней, но обычно скрывал это. Они начали много общаться, изначально — чтобы делиться мыслями по поводу написания песен; подыскивая участников для группы, они вместе ходили по пабам и ночным клубам, где познакомились с Питером Хуком, Бернардом Самнером и Терри Мейсоном.
Словно религиозные фанатики, 20 июля 1976 года мы все собрались в манчестерском Лессер-Фри-Трэйд-Холле, чтобы узреть Sex Pistols. Их первый, июньский концерт Йен пропустил, из-за чего сильно переживал. В поисках нужного здания он вышагивал по улице так быстро, что мне приходилось за ним чуть ли не бежать. По пути он торопливо объяснял мне, что эти парни просто «бомбят со сцены». Народу было не так много, как потом рассказывали, но пришли все, кому было суждено впоследствии заявить о себе. Питер Хук, Бернард Самнер и Терри Мейсон сидели где-то перед нами, и, хотя Йен разговаривал с ними, меня он не представил. На сцену вышли четверо оборванцев, наряженные как мальчишки из «Оливера Твиста». Я только подивилась, кто мог до такого додуматься, но Йен пришел в восторг. Sex Pistols стали для него подтверждением того, что в этой жизни есть перспективы помимо офисной карьеры. Их музыкальные таланты оказались весьма сомнительны, и это еще раз убедило его в том, что стать рок-звездой может любой. После выступления слушатели так резко ринулись к двери, будто получили руководство к действию и должны были немедленно приступить к исполнению.
Решимость Йена крепла. В августе того же года мы одолжили рюкзак, быстро собрались и автостопом отправились в Мон-де-Марсан на фестиваль панк-рока. Для меня это было долгожданной возможностью отдохнуть, для Йена — деловой поездкой, необходимой для музыкальной карьеры. До Парижа добирались на автобусе, пароме и поезде. Сидя на площади у Сен-Клу, доедая взятые в дорогу сэндвичи, мы и представить не могли, что только на то, чтобы пересечь Париж, нам потребуется два часа. А когда наконец выбрались на трассу №10, мы радовались хотя бы тому, что оказались на верном пути, но я до сих пор не понимаю: зачем вообще водители подбирают автостопщиков? Каждый раз, коща мы подсаживались к напарникам, они неизменно ссорились: если один был готов везти нас хоть всю дорогу, то другой стремился выкинуть при первой возможности. Однажды два автостопщика-немца потребовали, чтобы мы шли позади них. Мы признали их превосходство и повиновались — их подобрали буквально через пару минут. Признаться, Йен даже как-то спрятался в табачном киоске, оставив меня на обочине приманивать машины. Остановился один бизнесмен в дорогом автомобиле, и Йен в последнюю секунду выскочил и запрыгнул вместе со мной.
Пара французов подбросила нас до окраины Бордо (естественно, переругавшись из-за этого по дороге), но до самого города пришлось идти пешком. Когда мы наконец добрели, я уже была готова удариться в панику: палатки у нас не было, хостелы закрывались, и, что хуже всего, у Йена началась аллергия на солнце. Он и раньше мне о ней говорил, но я никогда не видела, как это выглядит. Его руки побагровели и так распухли, что походили на пару огромных резиновых перчаток. Бордо, портовый город, напомнил мне Ливерпуль. Я со страхом думала, не придется ли нам провести ночь в парке, ворочаясь на скамейке. Но Йен был спокоен как никогда. Он просто подошел к какому-то парню на заправке и попросил подвезти нас до хостела. Я успокоилась. Руки Йену перевязали, хотя, кажется, не поверили в аллергию на солнце. Йен делил номер еще с двумя ребятами: они решили, что он уснул, и принялись обсуждать его руки, а он лежал с закрытыми глазами и старался не рассмеяться.
Следующую ночь мы провели в Каптье: там было две гостиницы, друг напротив друга, и мы выбрали ту, что выглядела подешевле. Кое-как на ломаном французском объяснившись с несговорчивой официанткой, мы заказали порцию омлета и тарелку горошка на двоих.
Несмотря на все трудности, мы добрались до Мон-де-Марсана. Фестиваль проходил на арене для боя быков. Разместившись на каменных скамьях, мы пили самое дешевое из французских вин, а кожа под палящим солнцем покрывалась волдырями и слезала. В программу были включены Eddie and the Hot Rods, Roogalator, Pink Fairies, Nick Lowe, The Tyla Gang и The Gorillas. Самой запоминающейся группой (по крайней мере, единственной, которую я запомнила) были The Damned. Я думала, Йен попробуете ними поговорить, но он в течение фестиваля практически не двинулся с места. Несколько человек в тот день перегрелись и потеряли сознание. Под вечер началась гроза; ливень легко мог вызвать короткое замыкание на открытой сцене, и концерт завершился.
На панк-рок фестивале в Мон-де-Марсан. Август 1976.
Мы попытались немного поспать, сначала на каменных скамьях, а затем на деревянных, в парке. Едва рассвело, мы двинулись домой, но запутались во множестве выходящих из города дорог. Даже после того как утренний туман рассеялся, мы не могли решить, какая из них ведет в Париж. Наконец мужчина с маленькой дочкой подбросил нас до Аркашона, попутно угостив помидорами.
