К лету 1991 года расстановка политических сил складывалась явно не в пользу тех, кто продолжал отстаивать «социалистический выбор». Президент СССР все отчетливее становился на путь форсирования преобразований. После избрания Ельцина Президентом России между ним и Горбачевым установилось политическое перемирие, так не устраивавшее правых, которые постоянно стремились столкнуть двух лидеров лбами. Получил какую-то динамику ново-огаревский процесс, позволивший выработать новую формулу Союза суверенных государств, но он казался чуть ли не предательством парламентским «государственникам» вместе с их лидером Лукьяновым. На заседании Верховного Совета СССР 21 июня Горбачев порвал с парламентской группой «Союз», обвинив ее лидеров в попытках дестабилизировать сотрудничество республик. Явно уменьшилось желание Горбачева идти на поводу у партийных консерваторов, которые на июльском Пленуме ЦК КПСС были поставлены перед выбором: либо принять социал-демократическую по сути программу, либо уйти из партии. От опоры на партийную и государственную бюрократию и военно-чекистский блок Горбачев переходил к сотрудничеству с лидерами республик, реформистским крылом в КПСС и «новыми демократами» из Движения демократических реформ под руководством Эдуарда Шеварднадзе, Александра Яковлева, Гавриила Попова.
Почва уходила из-под ног ортодоксов коммунистической идеи. Иначе как актом безрассудного отчаяния нельзя назвать выступления на Верховном Совете СССР премьер-министра Павлова, министра обороны Язова и Председателя КГБ Крючкова, которые, стращая депутатов реальными и мнимыми экономическими трудностями, «происками» внутренних и внешних врагов, требовали чрезвычайных полномочий и фактически чрезвычайного положения. Подобный демарш, предпринятый без согласования с Президентом и вразрез с его политикой, в любой нормальной стране привел бы к немедленной отставке всех этих оппозиционеров. Но Горбачев в очередной раз проявил нерешительность, которая впоследствии очень дорого стоила. Уверен, если бы тогда Павлов, Крючков были отстранены от должности, не было бы государственного переворота, да и судьба самого Горбачева и всей страны сложилась бы иначе. Но… История не признает сослагательного наклонения.
После отъезда Горбачева на отдых в Крым реакционная оппозиция в верхних эшелонах власти пришла к выводу, что время для решительных действий наступило.
Я не хочу предвосхищать результатов расследования, которое проводит Прокуратура Российской Федерации по делу о государственном перевороте. Однако материалы ведомственной комиссии по расследованию роли и участия должностных лиц КГБ СССР в событиях 19–21 августа 1991 года наряду со сведениями, полученными комиссией Степашина, позволяют составить некоторое представление об участии КГБ в заговоре.
В первой половине августа на недавно построенном гостинично-рекреационном объекте ПГУ под названием «АБЦ» Крючков стал проводить регулярные встречи с другими будущими лидерами так называемого Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), где обсуждались детали заговора.
В тот же период были реанимированы упоминавшиеся декабрьские «разработки», которые после соответствующей корректировки легли в основу печально известных постановлений и заявлений ГКЧП.
В соответствии с планами заговорщиков, Комитет госбезопасности СССР должен был обеспечить решение следующих ключевых задач:
— отстранение от власти Президента СССР путем его изоляции;
— блокирование вероятных попыток Президента РСФСР оказать сопротивление деятельности ГКЧП;
— установление постоянного контроля над местонахождением руководителей органов власти Российской Федерации и Москвы, известных своими демократическими взглядами видных общественных деятелей, депутатов союзного и российского парламентов, Моссовета с целью их последующего задержания;
— осуществление, при необходимости, совместно с частями Советской Армии и МВД захвата здания Верховного Совета РСФСР с последующим интернированием оставшихся там после штурма лиц, включая руководство России.
В период с 17 по 19 августа войска специального назначения КГБ СССР были приведены в повышенную боеготовность, часть из них передислоцировалась в заранее установленные места для совместного участия с подразделениями армии и Министерства внутренних дел в обеспечении режима чрезвычайного положения.
Руководство мероприятиями по изоляции объекта «Заря» в Форосе (кодовое название дачи. Президента СССР в Крыму) было возложено на первого заместителя Крючкова Гения Агеева. Он отдал приказы о переподчинении 79-го пограничного отряда и 5-й отдельной бригады сторожевых кораблей начальнику Службы охраны Плеханову и его заместителю Генералову. 15 августа начальник Управления правительственной связи Анатолий Беда направил в составе оперативной группы Службы охраны, вылетевшей в Крым, ряд сотрудников УПС, которых подчинил тому же Плеханову. Незадолго до провалившегося вояжа четырех путчистов — Болдина, Шенина, Варенникова и Бакланова — к Горбачеву, которого они безуспешно пытались склонить к введению чрезвычайного положения, 18 августа в 16.30 по приказу Плеханова были отключены все виды связи на даче Президента СССР в Форосе. Через полтора часа отключена связь с подразделениями погранвойск, охранявших внешний периметр дачи. Таким образом, изоляция Горбачева была произведена исключительно силами КГБ СССР.
По указанию Крючкова от 15 августа 12-й Отдел предпринял меры по установлению контроля за абонентами правительственной связи из числа руководителей Союза и России. Среди поставленных на контроль в период с 18 по 21 августа были высшие должностные лица РСФСР Борис Ельцин, Александр Руцкой, Иван Силаев, Геннадий Бурбулис, Юрий Лужков, такие видные политики, как Эдуард Шеварднадзе, Александр Яковлев и другие. Примечательно, что руководство КГБ не доверяло даже своим возможным союзникам по государственному перевороту, о чем свидетельствовала постановка на «прослушивание» вице-президента Геннадия Янаева, а также Председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова, члена Политбюро ЦК КПСС Александра Дзасохова. Обо всем услышанном докладывалось Крючкову или Агееву.
Седьмым управлением было установлено наружное наблюдение за некоторыми политиками. КГБ взял под свой контроль выпуск ряда изданий. Детально был проработан сценарий штурма «Белого дома».
К счастью, по этом вопросу позже возникли серьезные разногласия, которые помогли избежать кровопролития. Руководитель отдельного учебного центра КГБ Бесков, получивший соответствующий приказ, следовал, тем не менее, указанию начальника ПГУ Шебаршина не предпринимать никаких действий без его согласия, а впоследствии солидаризировался с позицией группы «Альфа», отказавшейся идти на штурм. Такое же непослушание проявил начальник 15-го Главка Владимир Горшков, которому было приказано сформировать «резервную группу» из двухсот человек. Позднее Г. Агеев рассказывал мне, что в ту ночь с 20 на 21 августа, когда намечался штурм здания Верховного Совета России, многие руководители выезжали на место, где убеждались в том, что эта авантюра приведет к большому числу жертв. Потом докладывали о ситуации Крючкову, в кабинете которого время от времени появлялся кто-нибудь из заговорщиков. Долго решали: штурмовать или нет. Только в три часа ночи Крючков согласился с Агеевым, что этого делать нельзя, и дал отбой.
