Из сражений глубокой древности слушатели изучали битву при Каннах, где стотысячная армия римлян, отлично обученная и вооруженная, была охвачена с флангов, окружена и полностью уничтожена армией Ганнибала.
Из тихой академической аудитории Ватутин переносился на далекий берег Адриатики в год 216-й до нашей эры, и перед мысленным взором слушателя вставала картина знаменитой битвы, изучением которой занимались в течение двух тысячелетий военные историки и теоретики. Многие полководцы прошлого пытались повторить «Канны», но никому этого сделать не удалось. Ватутин тогда не мог себе представить, что через тринадцать лет он возглавит под Сталинградом ударную группировку советских войск, будет участвовать в окружении и уничтожении сильнейшей группировки сил фашистской Германии — битве, которая затмит «Канны».
Слушатели овладевали марксистским методом изучения истории, учились оценивать события, исходя прежде всего из тех экономических условий, которые определяли уровень боевой техники, организацию и тактику войск.
Изучая историю первой мировой войны, слушатели критиковали действия сторон, развенчивали «прославленных» Фоша, Людендорфа и других генералов Франции, Германии, Англии, Америки, не сумевших решить вопросов современной операции.
Но ни одна из войн в мировой истории так не обогатила знания Ватутина, как их обогатил опыт гражданской войны.
Сравнивая гражданскую войну в России с другими войнами, Ватутин видел, что ни одна армия не побеждала в таких крайне трудных, стратегически невыгодных условиях, в каких победила Советская Армия.
Объяснение этому Ватутин находил прежде всего в революционной силе народа, поднявшегося под руководством Коммунистической партии на борьбу за Советскую власть.
Военные авторитеты Запада предрекли Республике Советов неминуемую гибель, а она победила армии белогвардейцев и четырнадцати иностранных государств.
Каждое сражение гражданской войны учило дерзанию, маневренности, укрепляло веру в силы советских войск, в их боевые возможности, открытые революцией.
Уже первые схватки только что рожденной Советской Армии с армией империалистической Германии показали, что советские полки могут бить полчища кайзера.
Победы над Колчаком учили быстрому сосредоточению ударных группировок и решительному наступлению, которыми прославились дивизия Чапаева и другие дивизии, руководимые М. В. Фрунзе.
В боях за Царицын уже было применено массирование артиллерии, там стала создаваться наша конница.
На опыте сражений Южного фронта слушатели академии учились оперативно-стратегическому искусству.
План разгрома Деникина, предложенный И. В. Сталиным и утвержденный Центральным Комитете. Коммунистической партии, показывал, как велико значение правильного выбора района боевых действий войск и направления главного удара.
Наступление советских войск на Южном фронте в кризисный момент борьбы, когда армия белогвардейцев была уже близка к своей стратегической цели — Москве, сражение под Орлом, где были разбиты отборные белогвардейские полки, применение масс советской конницы и разгром белогвардейской кавалерии под Воронежем, рассечение деникинского фронта на всю глубину, тактика фланговых ударов — все это примеры советского военного искусства, зародившегося и окрепшего в битвах гражданской войны, которому учились теперь Ватутин и его товарищи по академии.
Опыт войны с панской Польшей, действия Первой Конной армии по глубоким тылам врага, рейды на Житомир, Бердичев, освобождение Киева, удар на Львов являли собой новые примеры оперативно-стратегического маневра.
Здесь нужно искать истоки того смелого и широкого маневрирования, которое осуществляли советские танковые соединения, направляемые Ватутиным, в битвах Великой Отечественной войны.
Дух дерзновения жил в академических аудиториях. Носителями его были прежде всего преподаватели и слушатели — участники гражданской войны. Достаточно сказать, что в те годы в Академии имени М. В. Фрунзе учились маршал Семен Михайлович Буденный и многие сподвижники Фрунзе, Ворошилова, Буденного, Щорса, Котовского.
Ватутин учился в академии, когда И. В. Сталин, выступая в день десятой годовщины Красной Армии, определил три ее особенности: как армии освобожденных рабочих и крестьян, армии Октябрьской революции, армии диктатуры пролетариата; как армии братства между нациями нашей страны, армии освобождения угнетенных наций нашей страны, армии защиты свободы и независимости нашей страны; как армии, которая «воспитывается с первого же дня своего рождения в духе интернационализма, в духе уважения к народам других стран, в духе любви и уважения к рабочим всех стран, в духе сохранения и утверждения мира между странами»[3].
Идеи марксизма-ленинизма, боевые традиции и опыт гражданской войны определяли взгляды будущего полководца — представителя советской военной школы.
Военная учеба шла неразрывно с партийной работой, которая также учила, воспитывала и закаляла Ватутина.
В те годы партия вела беспощадную борьбу с заклятыми врагами народа — троцкистами и правыми оппортунистами. Эти агенты империалистических государств попытались было проникнуть в академию и оказать влияние на слушателей, но были разоблачены и разгромлены.
Ватутин активно участвовал в борьбе с врагами народа.
XIV и XV партийные съезды и пленумы ЦК, проходившие в те годы, вооружали своими решениями молодого командира.
В 1929 году, борясь с правыми оппортунистами, Ватутин сознавал, что, добиваясь замедления темпов индустриализации, правые лишают народ, армию, его самого возможности обороняться против сильного, вооруженного до зубов врага.
Как военнообразованный человек, Ватутин знал возможности армий империалистических государств, видел, что с каждым годом растет опасность нападения на СССР, что борьба с империалистами будет опасной и трудной.
В своей речи на XVI съезде партии товарищ Ворошилов, касаясь того, как бешено вооружаются империалисты, чтобы сорвать социалистическое строительство в нашей стране, говорил:
«Вы в праве спросить ЦК: что же делается для того, чтобы наше пролетарское государство могло в полной боевой готовности встретить врага в тот момент, когда мы вынуждены будем защищаться, когда мы, невзирая на все меры предотвращения войны, будем вынуждены защищать наше социалистическое отечество?»[4]. И отвечал: «...основную базу обороны нашего государства мы видим в форсированном развитии нашего хозяйства, в увеличении выпуска металлов, в развертывании химического производства, в строительстве автомобилей, тракторов, в форсировании общего машиностроения. Я должен сказать, что генеральная линия нашей партии, проводимая ЦК со всей жесткостью, со всей большевистской напористостью, была в то же время и линией на укрепление, на усиление обороны нашего государства...
