Конечно, это противоречило основным постулатам жанра. Но… было так заманчиво, так любопытно.
Агата вспомнила и другое предложение – лорда Луи Маунтбэттена. Два года назад, 28 марта 1924 года, он переслал через «Скетч» Агате Кристи письмо, в котором, во-первых, признавался в том, что он давний поклонник её таланта, и, во-вторых, предлагал сюжет рассказа, где преступником будет сам рассказчик. А его алиби заключается в том, что в момент совершения преступления он находился рядом с «величайшим из сыщиков». И обвинения, таким образом, будут предъявлены самому Пуаро.
Через сорок пять лет Агата разыскала лорда Маунтбэттена, поблагодарила за идею и выслала ему только что переизданный (в бессчётный раз!) роман со своим автографом. Лорд ответил, что считает это произведение лучшим из лучших…
Обложка книги А. Кристи «Убийство Роджера Экройда».
Весной 1926 года «Убийство Роджера Экройда» вышло отдельными изданиями сразу и в Англии, и в Америке. И поднялась настоящая буря! «Ньюс Кроникл» назвала книгу «безвкусным неудачным разочарованием автора». В «Таймс» была опубликована жалоба читателя, недовольного тем, что Кристи нарушила законы жанра. Книгу ругали и хвалили. И это сработало – Агата Кристи стала знаменитой.
57. Этот тяжёлый 1926 год
Поразительно, но Агата Кристи вовсе не добивалась всеобщей славы! Она и не предполагала, что её роман «Убийство Роджера Экройда» вызовет такую волну критики. А отзывы в прессе она считала разгромными, не обращая внимания на те, в которых её хвалили. И при том, что баланс хвалебных и ругательных статей был явно в пользу первых, Кристи переживала критику как безусловный провал…
Это стало первым ударом, постигшим её в 1926 году. Пережить его помогла верная Шарлотта Фишер, личный секретарь, которую Агата Кристи наняла не так давно и к которой успела привыкнуть. Время покажет, что Шарлотта была действительно преданным человеком, помогавшим Агате в самые тяжёлые времена.
Вторым серьёзным несчастьем оказалась судьба старшего брата Монти Миллера. Редко с ним общаясь, Агата и не подозревала, что Монти серьёзно болен. Ещё в молодости он увлёкся кокаином, считавшимся в начале прошлого века лекарством и свободно продававшимся в аптеках. К 1926 году Монти, которому уже было сильно за сорок, стал хроническим наркоманом. Лишившись семьи, денег, положения, он в конце концов угодил в клинику для умалишённых.
Третье несчастье – Арчи признался, что любит другую и уходит от Агаты. Брак, который Агата считала счастливым, затрещал по швам и развалился.
Наконец, в конце этого проклятого 1926 года умерла матушка Кларисса. Пережить это Агата была просто не в силах.
И снова Шон Коннери и Ингрид Бергман в фильме «Убийство в „Восточном экспрессе“». 1974 год.
Во все времена дети обвиняют в смерти родителей себя. Не углядели, не уберегли, не оказались рядом в страшную минуту…
Как много значила для Агаты мать. Как много сделала она для становления дочери.
Они вместе учились жить. Вместе играли на фортепьяно. Вместе пели и вместе танцевали. Матушка впервые вывела Агату в свет и научила дочь, как вести себя на людях.
Они вместе писали рассказы – мать и две её дочери. Причём Кларисса всегда верила в Агату и знала, что из младшей дочки выйдет толк. Она тянула обеих – учила писать, прививала вкус к хорошей литературе. Переживала их неудачи как собственные. И всегда уходила в сторону, когда речь заходила о публикациях. «Нет, нет, я ничего не написала – это они»…
А какой она была бабушкой! Мать Арчи мало возилась с внучкой Росалиндой (хотя сама Росалинда наиболее тепло отзывалась именно о ней. Основное время с девочкой проводила бабушка Кларисса. И так же, как в своё время Агату, она учила внучку петь, играть на фортепьяно и писать.
После смерти Клариссы судьба Эшфилда оказалась предрешена. За имением некому было присматривать. А у писательницы не хватило бы денег содержать этот огромный дом. Вместе с матушкой и Эшфилдом в прошлое уходила целая эпоха и вся прежняя жизнь Агаты…
Похоронили Клариссу Миллер тихо, по-семейному. Арчи, сославшись на занятость, на похороны не приехал.
Матушка Кларисса Миллер.
Это прозвучало как гром среди ясного неба.
– Агата, нам надо поговорить.
– Да, конечно…
Агата Кристи возилась с бегониями. Она выстригала садовыми ножницами засохшие стебельки и листья, поливала цветы и расставляла горшки по местам. Её маленькая цветочная оранжерея всегда сверкала чистотой.
– Агата, это серьёзный разговор. Я требую внимания.
– Я слушаю, слушаю, Арчи, – ответила Агата Кристи, продолжая свою работу.
– Я решил уйти от тебя, – произнёс Арчи.
– Да, я понимаю…
– Агата, оставь, наконец, эти проклятые цветы! Ты слышала, что я сказал? Я от тебя ухожу!
– Что?!
Она остановилась как вкопанная. Из рук выпал горшок с бегониями и со звоном разбился вдребезги. На пол вывалились чёрные комья земли.
– Нам надо развестись. Я полюбил другую.
– Подожди, что значит – полюбил. А как же я? Я же тебя люблю, Арчи!
«По-настоящему любит тот, кого меньше любят» (Агата Кристи).
– А я тебя – нет. Да и ты меня давно не любишь. Давай будем реалистами…
– Давай, – еле прошептала Агата, села на пол, прямо на разбросанные комья земли, и заплакала.
Арчи смотрел в сторону. На его скулах играли желваки.
– Скажи мне хотя бы, кто она, – проговорила Агата Кристи, рыдая.
– Моя секретарша Нэнси Нил.
– О боже, – произнесла Агата и зарыдала ещё горше.
Она никак не могла справиться с собой. Арчи в конце концов это надоело, и он удалился. А Агата всё сидела в своей никому не нужной оранжерее и повторяла:
– За что, за что, за что?..
С молодой, ослепительной Нэнси Арчи проводил всё свободное время. Он ездил с ней в лондонский Сити оформлять какие-то бумаги. Он запирался с ней в кабинете, диктуя какие-то записки. Она сопровождала его в поездках по стране и за границей. Он даже на гольф её брал, заявляя, что играет с её вторым мужем, а Нэнси просто присутствует на случай, если ему, Арчи, потребуется записать какую-то мысль.
Сказать, что сама Нэнси Нил предпринимала какие-либо усилия по разрушению семьи Кристи, вроде бы нельзя. Она просто находилась рядом с Арчибальдом по долгу службы. И в том, что между нею и хозяином случился роман, себя не винила. А и кто может быть повинен в любви?
Справедливости ради отметим, что Нэнси никогда ничего плохого об Агате не говорила – ни во время драмы развода, ни после. И, вероятно, была обычной женщиной, из тех, кого мы привыкли называть порядочными.
