– Как много у тебя мужской обнаженки, – удивляется Виктор.
– Точнее сказать, только она одна у меня и есть … Мне всегда нравилось античное искусство. Не знаю как тебе, Витя, но по мне смотреть на сильное, загорелое, освещенное солнечными лучами и обдуваемое морскими ветрами молодое тело гораздо приятнее, чем уставиться с умным видом… в черный квадрат.
– Возможно… Автопортрет очень хорош, – Виктор стоит напротив картины и смотрит в глаза нарисованного Гурьянова, – ты прогрессируешь. Наверное, много работаешь?
– Да уж, приходится… Но оно того стоит. Вот Русский музей уже заинтересовался работами.
– Русский музей!? Вот ведь, дожили… От всей души поздравляю!
– Спасибо, но поздравлять пока рано – они еще ничего не купили… А ты, Витя, рисуешь?
– Рисую, но у меня живопись не такая монументальная, как у тебя, – отвечает Виктор…
В этот момент в гостинице, где остановился Цой, в одной из распределительных коробок с электропроводами происходит короткое замыкание, и проводка начинает гореть…
Они садятся за стол напротив друг друга и закуривают.
– Витя, ты зачем приезжал-то? – спрашивает Георгий.
– Так. Было дело…
– Ну и как? Сделал?
– Сделал, – со вздохом после длинной паузы отвечает Виктор.
– Чего ж ты невеселый такой, – не понимая, спрашивает Георгий.
– Не знаю. Устал просто… Как звали того парня за вертушкой?
– Леша… Леша Хаас… А что?
– Классно играл этот Хаас. Откуда он взялся?
– Из бывшей рок-клубовской тусовки… Но теперь рок-музыку он уже терпеть не может.
– Ну, это не страшно. Мы ведь поп-музыку играем.
Последняя фраза и у Гурьянова, и у Цоя вызывает смех.
– Как думаешь, если в КИНО появится свой ди-джей, – продолжает Виктор, – который…
– …будет играть наравне с остальными музыкантами группы?
– Ну, да… как, к примеру, в KLF…
– Витя, это классная идея! Здесь у нас до этого еще никто не додумался. Мы снова подтвердим свой статус самой модной группы в Союзе!
– Поговори с ним об этом…
– Хорошо! Он КИНО, кстати, обожает… Наш последний альбом, который я ему подарил, до дыр заслушал.
– Вот и чудно… Знаешь, что-то есть хочется.
– У меня пусто, хоть шаром покати.
– А давай, поехали ко мне в гостиницу. Там валютный бар круглосуточно работает. Есть гриль. – Виктор смотрит на часы. – Сейчас восемь утра. Возьмем тачку, и через двадцать минут будем на месте.
В этот момент в гостинице пламя из коробки вырывается наружу и молниеносно распространяется по всему периметру длинного и совершенно безлюдного коридора.
Марина Влади просыпается, когда из-под двери в номер начинает валить черный дым. Она чувствует, что в комнате нечем дышать. Марина хватает телефон, и, задыхаясь от дыма, кричит в трубку:
– Портье! Портье!
Георгий и Виктор едут в такси. Их разморило – они оба на заднем сидении клюют носом. Машина заворачивает с Кировского моста на Петровскую набережную. В этот момент, обгоняя такси, мимо них на большой скорости проносится пожарная машина с включенной сиреной. Георгий и Виктор просыпаются.
Такси проезжает мимо крейсера «Аврора» и тормозит напротив входа в Нахимовское училище. Виктор, окончательно проснувшись, спрашивает водителя:
– Что, приехали?
Водитель отвечает:
– Нет, командир… Похоже, дальше мы не поедем. Вон, смотрите, мост перекрыли.
И точно, у моста стоят гаишники, перекрывшие движение на набережной.
Виктор и Георгий выходят из машины. Георгий показывает Виктору рукой в сторону гостиницы «Ленинград»:
– Витя, смотри, гостиница горит!
Верхние этажи гостиницы затянуты черным дымом. Кое-где из открытых окон выбиваются длинные языки ярко-оранжевого пламени.
В этот момент часы на фасаде Нахимовского училища показывают 08:25.
Пламя бушует в коридоре седьмого этажа гостиницы «Ленинград». Сквозь него доносятся крики о помощи. Марина Влади в ночной рубашке открывает краны в ванной на полный напор, замачивает простыни и бросает их под дверную щель.
Пожарный расчет из трех огнеборцев в полном снаряжении входит в пассажирский лифт гостиницы. Один из пожарных нажимает на пульте цифру семь. Дверь лифта закрывается.
Георгий спрашивает Цоя:
– Витя, у тебя какой этаж?
– Седьмой…
– Так, по-моему, седьмой и горит…
Водитель такси обращается к ним:
– Молодые люди, пора рассчитываться…
– Да, да, – рассеянно говорит Виктор и сует ему в руку смятую купюру.
Машина взвизгивает резиной, и, развернувшись, мчится обратно по Петровской набережной в сторону Кировского моста.
Пожарные молча поднимаются в лифте. На табло над дверью зажигается лампа с цифрой «2», потом «3»… Лифт идет дальше, наверх, прямо в огненное пекло.
В окнах седьмого этажа от перепада температур лопаются стекла. Они со звоном валятся вниз на парапет.
Пожарный расчет прибывает на седьмой этаж. Лифт, вздрогнув, останавливается. Пожарные с ужасом смотрят на еще закрытые двери лифта, один из огнеборцев боязливо крестится… Дверь открывается, и в ту же секунду в кабину лифта с ревом врывается все пожирающий огненный шквал.
– Густав, бежим, – кричит Виктор. Он, наконец, вышел из ступора.
Они бегут по мосту к гостинице. Вся площадь перед горящим зданием забита пожарными и милицейскими машинами с включенными мигалками. Выдвинутые пожарные лестницы не достают седьмого этажа – им не хватает нескольких метров. Людям на горящем седьмом этаже приходится спасаться самостоятельно. Кое-кто из постояльцев пытается спуститься вниз по связанным второпях простыням, узлы развязываются, и полуголые люди с воплями летят вниз… Из пары окон, где бушует пламя, люди, не в силах выдержать муки, выбрасываются сами. Они летят вниз живыми факелами с развевающимися на ветру горящими волосами. Это страшная картина: вопли о помощи, предсмертные стоны, звук сирен, звон стекла и истеричные команды пожарных – все сливается в один жуткий душераздирающий вой.
Георгий и Виктор стоят у одной из пожарных машин, задрав кверху головы. Рядом с ними разыгравшуюся огненную трагедию бесстрастно снимает на видеокамеру группа телевизионщиков.
– Смотрите, – говорит кто-то из них, показывая рукой в сторону одного из окон седьмого этажа – Марина Влади!
Марина стоит на подоконнике, прижавшись спиной к окну, в одной ночной рубашке, босая. Позади нее в номере бушует пламя. Ей открывается вся панорама площади перед гостиницей – пожарные и милицейские машины с работающими мигалками, суетливо бегающие огнеборцы со шлангами, выдвинутые вверх пожарные лестницы. Прямо под ней на заснеженном парапете в лужах крови валяются трупы – Влади туда старается не смотреть. Она замечает, что одна из лестниц разворачивается в ее сторону. В раскачивающейся люльке на самой верхушке лестницы стоит молодой пожарный в каске. Он протягивает к ней руки…
