Положение казалось безнадежным. Идти на юг пешком по льдам? Но продовольствия оставалось слишком мало, они неминуемо погибли бы от голода в пути. Со Шпицбергена они вылетели с запасом еды на один месяц. Сразу после аварии Амундсен тщательно подсчитал все, что у них было, и установил жесткий паек. Шли дни, все участники полета работали не покладая рук. Но все чаще и чаще урезал норму питания руководитель экспедиции. Чашечка шоколада и три овсяных галеты на завтрак, суп из 300 граммов пеммикана в обед, чашка горячей воды, сдобренная щепоткой шоколада, и те же три галеты на ужин. Вот и весь суточный рацион для здоровых людей, занятых почти круглосуточно тяжелой работой. Потом количество пеммикана пришлось сократить до 250 граммов.
В июне наступила оттепель, на расчищенную полосу нередко выпадал мокрый снег, и людям приходилось утаптывать его ногами.
14 июня они дважды пытались взлететь, но поверхность была слишком мягкой и самолет при разбеге тащил перед собой пласт мокрого, липкого снега, тормозившего движение. Наконец 15 июня, на 24-й день после аварии, подморозило и они решили взлететь. Для взлета требовалось не менее 1500 метров открытой воды. Но им удалось выровнять полосу льда длиной лишь немногим более 500 метров. За этой полосой была полынья шириной около 5 метров, а дальше — плоская 150-метровая льдина. Заканчивалась она высоким торосом. Таким образом, полоса для взлета имела в длину всего лишь около 700 метров.
«Из самолета выбросили все, кроме самого необходимого. Пилотское место занял Рисер-Ларсен. Остальные пятеро едва уместились в кабине. Вот пущен мотор, и самолет тронулся с места.
Следующие секунды были самыми захватывающими во всей моей жизни. Рисер-Ларсен сразу же дал полный газ. С увеличением скорости неровности льда сказывались все сильнее, и весь гидроплан так страшно накренялся из стороны в сторону, что я не раз боялся, что он перекувырнется и сломает крыло. Мы быстро приближались к концу стартовой дорожки, но удары и толчки показывали, что мы все еще не оторвались от льда. С возраставшей скоростью, но по-прежнему не отделяясь от льда, мы приближались к небольшому скату, ведущему в полынью. Мы перенеслись через полынью, упали на плоскую льдину на другой стороне и вдруг поднялись в воздух...» («Моя жизнь», стр. 98).
Начался обратный полет. Летели они, как выразился Амундсен, «имея ближайшим соседом — смерть». В случае вынужденной посадки на лед, даже если бы они уцелели, их ждала голодная смерть. Через 8 часов 35 минут полета заело приводы рулей. Но, к счастью, самолет уже летел над открытой водой вблизи северных берегов Шпицбергена и пилот уверенно посадил машину на воду и повел ее как моторную лодку. Путешественникам везло и дальше: вскоре к ним подошло небольшое рыбацкое судно «Ше Лив» («Морская жизнь»), капитан которого согласился отбуксировать самолет в Кингсбей... Экспедиция закончилась.
От Шпицбергена участники ее вместе с самолетом плыли на пароходе. Встреча в Норвегии была торжественной. В Ослофьорде, в порту Хортен, самолет « N 25 » был спущен на воду, участники воздушной экспедиции сели в него, взлетели и совершили посадку в гавани Осло. Их встретили тысячные толпы ликующих людей. Это было 5 июля 1925 года.
Казалось, все невзгоды Амундсена остались в прошлом. Он снова стал национальным героем.
ТРАНСАРКТИЧЕСКИЙ ПЕРЕЛЕТ НА ДИРИЖАБЛЕ
Еще в мае 1925 года, собираясь в полет к Северному полюсу, Амундсен и Элсуорт узнали от Рисер-Ларсена, чго итальянское правительство объявило о продаже дирижабля «N 1», причем по сравнительно небольшой цене. Тогда же Элсуорт обещал предоставить основную сумму на покупку дирижабля. В то время Амундсен уже отдавал предпочтение дирижаблю перед самолетом, считая его наиболее подходящим аппаратом для трансарктического перелета.
«Мы никогда не остановились бы на гидропланах, если бы знали о существовании такой возможности... Мы решили, однако, не откладывать предполагаемого полета на гидропланах, но единодушно согласились на следующее лето во что бы то ни стало повторить полет уже на дирижабле».
Впервые Амундсен увидел этот дирижабль еще в 1923 году, находясь в Италии, и как гость даже совершил на его борту короткий полет. После длительных переговоров дирижабль был куплен и получил название «Норге» («Норвегия»), Руководителями экспедиции были Амундсен и Элсуорт. Создатель дирижабля Умберто Нобиле был приглашен на должность капитана. Команда была сформирована из итальянцев и норвежцев. Амундсен пригласил в эту экспедицию своих друзей соотечественников: пилота Рисер-Ларсена, механика Омдаля и капитана Оскара Вистинга.
В апреле 1926 года Амундсен и Элсуорт прибыли судном на Шпицберген, чтобы принять ангар и причальную мачту, построенные за зиму, и вообще подготовить все к приему дирижабля.
В Кингсбее Амундсен увидел памятник в честь прошлогоднего полета, воздвигнутый на возвышенности вблизи места старта гидропланов. На гранитном камне выбит характерный профиль Амундсена с орлиным носом (фрагмент этого памятника изображен на обложке), а под ним — фамилии всех участников полета.
29 апреля на Шпицберген прибыл американский пароход, на борту которого находилась экспедиция Ричарда Бэрда. Молодой американец собирался осуществить то, что не удалось год назад Амундсену и его товарищам, — пролететь на самолете над Северным полюсом.
Еще осенью 1925 года, когда Амундсен совершал турне по Америке с лекциями, Бэрд встретил Амундсена в Нью- Йорке и рассказал о своем плане полета к Северному полюсу. Амундсен тогда же дал ему несколько советов.
Теперь же, на Шпицбергене, интересы двух экспедиций в какой-то мере столкнулись. Буржуазная пресса и тогда, и потом старалась взаимоотношениям между норвежцами и американцами придать оттенок взаимной неприязни и зависти, причем Амундсену приписывалась неприглядная роль. Его обвиняли в том, что он нарочно препятствовал выгрузке самолета и грузов на берег, чтобы не дать возможности Бэрду достичь полюса раньше дирижабля. В действительности же дело обстояло так. Единственный причал был занят норвежским пароходом. Американцы соорудили понтон из четырех шлюпок, спустили на него самолет, отбуксировали его через плавучий лед и выгрузили на берег.
Амундсен категорически отрицал выдвинутое против него обвинение. Он писал в своей автобиографии:
«Нашей целью была Аляска, а полюс являлся для нас только интересным эпизодом. Бэрд же имел совсем другие намерения. Единственной задачей его полета было достижение полюса и возвращение обратно, без промежуточной посадки. Между нами никогда не было и теперь нет никакого соперничества» («Моя жизнь», стр. 125).
