Корпорация «Украинский бензин» Гравца и семьи Тимошенко работала с российскими нефтяными регионами от Башкирии до Сибири, завозя в Украину сырую нефть, бензин и мазут.
Вскоре КУБ стала монополистом в обеспечении нефтепродуктами сельхозпроизводителей огромной Днепропетровской области. Корпорации удалось добиться получения государственного заказа на эксклюзивную поставку топлива для посевной.
Денег тогда не было ни у колхозов, ни у заводов, так что платить за энергоносители им было нечем. Главное искусство предпринимателей состояло в создании длинных цепочек безденежных взаиморасчетов. За нефть колхозы расплачивались своими продуктами, этими продуктами можно было рассчитаться с заводами, производящими, например, цемент. Цемент шел железной дороге в счет оплаты транспортных услуг. Капитализм в постсоветских странах начинался с феодального натурального хозяйства. Безналичные расчеты стали единственной возможной формой финансовых взаимоотношений в условиях финансового хаоса, царившего в стране.
Еще в ноябре 1990 года социалистическая республика Украина вводит на своей территории купоны — специальные бумажные знаки, без которых на ее территории невозможно что-либо купить. В 1991 году в ответ на это Россия прекратила централизованные поставки в Украину бумажных денег. В январе следующего года российское правительство реформатора Егора Гайдара отказалось от государственного ценообразования — и отпущенные на свободу цены рванули ввысь с головокружительной скоростью. Товары из Украины устремились в Россию, где за них больше платили. Украине ничего не оставалось делать, как продолжить выход из «рублевой зоны» — и следом за купонами в обращение были запущены новые денежные знаки — карбованцы. Эти деньги не были обеспечены ни золотым запасом, который целиком остался в Москве, ни государственными гарантиями. К 1993 году масса бумажных денег в обороте увеличилась в 19 раз, а к 1994 году гиперинфляция перевалила через немыслимую отметку в 10 200 процентов.
В этих условиях натуральный обмен был выгоден ещё и тем, что почти легально освобождал от налогов. Ведь никаких денег во взаиморасчетах между фирмами вроде бы не возникало… То есть деньги, разумеется, появлялись, просто они не оставляли следов ни в каких бухгалтерских отчетах. Наличные деньги — десятки и сотни тысяч долларов — переходили из рук в руки, перевозились в чемоданах из города в город, пересекали государственные границы и по большей части оседали на счетах далеких от Украины банков. Экономика уходила в тень.
Впрочем, не все было так уж мрачно.
Зарабатывая теневые миллионы, КУБ и подобные ей фирмы между делом спасали страну. Заново завязывая новые узелки на внезапно лопнувших нитях экономических связей, они брали на себя функции, с которыми больше не справлялось государство. Именно благодаря им опасность заправлять комбайны салом в Украине сперва отодвинулась, а потом и исчезла вовсе. Ловкие бизнесмены, азартно нырнувшие в темные воды постсоветского предпринимательства, в отличие от подавляющего большинства соотечественников не поддались всеобщему фатализму и апатии. Владельцы этих фирм с презрением относились к своему бездарному государству и не желали платить ему никаких налогов. Они не верили в национальную валюту и предпочитали доллары. Они были одновременно и болезнью экономики, и ее целителями.
Иногда государство все же напоминало о себе.
Перевозить деньги чемоданами — дело хлопотное и рискованное. Конечно, и на таможне, и на границе есть свои люди, с которыми обо всем можно договориться. Но иногда случались сбои, особенно если в этом были заинтересованы конкуренты. В марте 1995 года, о чем уже рассказывалось выше, при посадке на самолет Запорожье — Москва у Юлии Тимошенко при таможенном досмотре обнаружили 26 000 долларов США и 3 миллиона карбованцев.
Совсем уйти от государства в постсоветской экономике, особенно в Украине, было невозможно. Никакие безналичные схемы не сработали бы, и ни один чемодан с деньгами не поменял бы своего владельца, если бы за каждым серьезным маклером этого нового обменного рынка не стояли такие же серьезные госслужащие. Настоящим капиталистом на постсоветском пространстве никто не становился сам по себе.
Крестным отцом КУБа был Павел Лазаренко. У Лазаренко тогда было много «крестных детей». В марте 1992 года президент Кравчук назначил 39-летнего выпускника Днепропетровского сельскохозяйственного института своим представителем в Днепропетровской области, то есть фактически — главой региона. Постепенно вся промышленность области перешла под его «отеческий» контроль.
Лазаренко любил грубоватые рубленые фразы. Одна из самых знаменитых — о том, что стране не нужны «велеречивые политики», а нужен ей «хозяин, готовый засучить рукава». Он и стал в начале 90-х таким хозяином области, а к середине десятилетия — чуть ли не всей страны.
Подобно Сталину, Брежневу и Кучме, Лазаренко знал, что кадры решают все. Он постепенно размещал в структурах власти своих людей, налаживая «взаимодействие» с органами правопорядка, банками и средствами массовой информации. Он сумел получить поддержку ведущих финансово-промышленных групп региона. Он стал хозяином многих из них, и КУБу посчастливилось попасть в число этих избранных. Конечно, за свою «отеческую» заботу Лазаренко драл с «детей» втридорога. Миллионы днепропетровских долларов благополучно пересекали границу и пополняли счета Лазаренко в Швейцарии, Польше и Америке. Но отстегиваемые «папе» деньги не шли ни в какое сравнение с открывающимися перспективами.
Его область одной из первых стала постепенно выкарабкиваться из экономической ямы. По сути, именно Лазаренко возродил днепропетровский клан в постбрежневские времена. Днепропетровцы утвердились в Украине не в 1994 году, когда президентом страны стал бывший директор днепропетровского «Южмаша» Леонид Кучма, а двумя годами позже, когда Кучма назначил премьер-министром хозяина региона Павла Лазаренко.
Александр Гравец и тесть Юлии Геннадий Тимошенко отвечали в КУБе за административное прикрытие фирмы. Они наладили контакты с Лазаренко и с его приближенными. Гравец разрабатывал те самые головокружительные схемы безденежных взаиморасчетов. Юлии Тимошенко на посту сперва коммерческого, а потом и генерального директора КУБа поначалу отводилась роль очаровательной дивы, символа компании, идеальной переговорщицы.
Ладить с людьми, особенно с мужчинами, — был ее врожденный талант.
Тимошенко была не единственной женщиной в украинской политике и в бизнесе. Однако большинство из них, особенно в политике, подобно западным феминисткам, стремились сравняться с мужчинами в правах, перенимая мужской стиль поведения, мужскую логику, мужскую агрессию. Тимошенко, которая в те годы еще принципиально не носила брюк, а только платья или юбки, всегда оставалась женщиной. Она рано поняла, что принадлежность к «прекрасному полу» — ее главный козырь. Как заметила одна украинская журналистка, в создание своего имиджа Тимошенко привнесла те женские качества, которые обычно пускают в ход для завоевания мужских сердец, а не для убеждения партнеров или завоевания электората.
