Политработники, коммунисты разъяснили солдатам обстановку, помогли до конца понять, что в их руках судьба Ленинграда. И можно было только удивляться, как быстро, в течение всего одной ночи, части привели себя в порядок. Каждый боец теперь точно знал свое место, свою задачу, был исполнен решимости умереть, но не пропустить врага.
Мне запомнились прочитанные в одном из донесений слова простого солдата пехотинца Промичева, который сказал товарищам:
- Наш принцип такой: ты отступишь - я тебя убью, я отступлю без приказа ты убей меня, но Ленинграда не сдадим.
Ночь была беспокойной. Но нам удалось многое сделать. И когда в первой половине наступившего затем дня фашисты возобновили атаки, они натолкнулись на организованную и упорную оборону. Кстати на помощь сильно поредевшим дивизиям 42-й армии подошли боевые отряды рабочих Кировского завода. С большой активностью действовала штурмовая и бомбардировочная авиация.
Все попытки противника осуществить прорыв были отбиты. Гитлеровцам не удалось продвинуться вперед ни на одном участке. Их расчеты войти в город в походных колоннах полностью провалились. Фон Леебу пришлось отменить намеченный и широко разрекламированный бал в ленинградской гостинице "Астория".
Но мы не собирались ограничиваться одним сдерживанием противника и, отбив его натиск, стали готовиться к контрудару, чтобы улучшить свои позиции.
Военный совет Ленинградского фронта разработал конкретный план мероприятий по усилению обороны города. Командование фронта считало ближайшими задачами:
1. Не допустить прорыва нашей обороны, перемолоть противника артиллерийским, минометным огнем и ударами авиации.
2. Сформировать к 18 сентября две стрелковые дивизии и пять стрелковых бригад, сосредоточить их для непосредственной обороны Ленинграда, создав четыре линии обороны.
3. 8-й армии наносить противнику удары во фланг и тыл. Свои действия увязывать с действиями 54-й армии, стремиться освободить от противника территорию Мги и Шлиссельбурга.
Первый пункт плана предстояло выполнять и 42-й армии. На направлении Красногвардейск, Красное Село, Урицк, где оборонялись ее соединения, наступало восемь пехотных дивизий противника, поддержанных значительным количеством авиации. Эти-то силы нам и предстояло измотать и обескровить.
17 сентября 701-й стрелковый полк 44-й дивизии начал наступление на Урицк, который накануне был оставлен нашими войсками. Однако еще давали себя знать остатки недавней неразберихи - наступление началось не вполне организованно, в 10.30 вместо 9 часов по плану. Все же к исходу дня полк овладел северо-восточной окраиной города.
В последующие дни бои за Урицк продолжались с переменным успехом. Временами нам удавалось захватить несколько домов, превращенных противником в опорные пункты. А 22 сентября танковая рота 51-й отдельной танковой бригады дерзко ворвалась в Урицк и прочесала весь город, уничтожив одну минометную и две пушечные батареи. Все 16 танков благополучно вернулись обратно.
К этому времени погода испортилась. Зарядили бесконечные осенние дожди. Но активные боевые действия не прекращались.
Огромную моральную поддержку нам повседневно оказывали трудящиеся Ленинграда. Они обращались к защитникам города с теплыми патриотическими письмами, присылали подарки, обещали без устали работать для фронта. Это тесное единство армии и народа, выкованное партией, умножало наши силы, повышало у каждого чувство личной ответственности за защиту Родины.
Соединения 42-й армии оборонялись в непосредственной близости от Кировского завода. Поэтому всех нас особенно взволновало опубликованное 20 сентября в "Ленинградской правде" письмо старых рабочих кировцев к защитникам Ленинграда. "Воины Красной Армии, знайте, что ни бомбы, ни снаряды, никакие военные испытания и трудности не поколеблют нашей решимости сопротивляться, отвечать на удар ударом, не заставят нас забыть наше клятвенное обещание: истребить врагов до последнего, - писали рабочие. - Помните, что нет в мире такой силы, которая заставила бы нас, путиловцев-кировцев, заколебаться. Мы плавим сталь, и мы тверды, как сталь.
...Мы, кировцы, смело смотрим в лицо смертельной опасности, и скорее смерть испугается нас, чем мы ее! Вместе с вами мы будем биться с врагом так, что волос встанет у него дыбом от страха при одном слове "путиловцы!".
Далее кировцы призывали: "Бойцы Красной Армии! Пусть каждый из вас высоко несет почетное звание советского воина, твердо и нерушимо выполняет свою священную обязанность - защищать Родину с оружием в руках. Ляжем костьми, но преградим дорогу врагу. Мы никогда не были рабами и рабами никогда не будем. Умрем, но Ленинграда не отдадим! Не отдадим своего города, за который проливали кровь и положили жизнь лучшие сыны рабочего класса".
Письмо было обсуждено во всех соединениях и частях армии. Воины посылали ответные письма кировцам, в которых клялись сражаться стойко и мужественно. "В этот грозный час нас с вами, дорогие кировцы, объединяет одна мысль - защищать родной город, отразить и уничтожить гитлеровскую саранчу, и она будет уничтожена, - писали артиллеристы 73-го корпусного артиллерийского полка, которым командовал майор Гнидин. - Дорогие друзья и товарищи! Нам выпала великая честь защищать колыбель пролетарской революции от фашистских поработителей, и мы, артиллеристы Н-ского полка, выполним свой долг так, как это подобает воинам Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Враг боится нашей артиллерии, он не выносит нашего меткого и губительного огня... Мы обещаем вам, дорогие друзья, драться с фашистской гадиной так, чтобы кировцы сказали: "Вот это по-нашему".
Утром 28 сентября ко мне зашел член Военного совета Н. В. Соловьев.
- Прибыла делегация рабочих Кировского завода, - сообщил он. - Хотят побывать в полках, поговорить с бойцами.
Я пригласил делегацию к себе. Вошли пожилой рабочий и три молодые девушки. Рабочий - высокий, худощавый, с простым русским лицом, держался уверенно, с достоинством. Девушки немного смущались. Впрочем, когда завязалась беседа, их смущение прошло.
- Думаем, товарищ генерал, потолковать с бойцами напрямик, по-рабочему, по-питерски, - сказал кировец. - Нам интересно знать, как они воюют, а мы расскажем о нашей работе, как по суткам не выходим из цехов, выпускаем оружие.
- Кто вас послал в нашу армию? - спросил я.
- Меня направил партком завода, а вот их, - старый рабочий кивнул в сторону девушек, - комитет комсомола.
- Мы очень рады дорогим гостям, - сказал я. - Только не побоятся ли девушки идти ближе к переднему краю?
Одна из работниц энергично тряхнула светлыми кудряшками:
