Генерал Маршалл уделял большое внимание подбору кандидатур для назначения на ключевые посты в заморских командованиях и в реорганизованном военном министерстве. Он иногда давал ясно понять, какого рода люди, по его мнению, непригодны для занятия высокого положения. К числу таких он прежде всего относил тех, кого больше беспокоило собственное продвижение по службе. Давление из любого источника в поддержку той или иной кандидатуры было подобно действию бумеранга, если об этом становилось известно начальнику штаба армии США. Однажды я находился у него в кабинете, когда кто-то позвонил ему по телефону, вероятно, настаивая на продвижении какого-то своего приятеля в армии. Маршалл ответил: "Если этот человек ваш друг, то лучшая услуга, которую вы можете оказать ему, — это избежать упоминания его имени при мне".
Не в меньшей степени Маршалла раздражали любые попытки перекладывать ответственность на других. Он часто говорил, что у него тысячи офицеров тщательно выполняют поручаемую работу, но среди них слишком много бесполезных людей, занимающих важные посты, и эти люди стараются переложить на него заботу о принятии каждого решения. Он требовал, чтобы его основные помощники думали и действовали самостоятельно в своей области — принцип, о котором много говорят в наших армейских училищах, но который очень редко претворяют в жизнь. К тому же он презирал тех, кто пытался все сделать сам, он считал, что человек, изматывающий себя мелкими делами, не обладает способностью решать более важные проблемы. Не любил Маршалл и таких людей, которые заменяли твердость и силу плохими манерами и напускной грубостью. Он избегал тех, кто питал слишком большую любовь к популяризации собственной персоны. Более того, его раздражали те, кто часто вступал в конфликт с другими, или кто был слишком глуп, чтобы не понимать, что умение руководить совещанием даже со своими подчиненными столь же важно, как и умение руководить на поле боя.
Генерал Маршалл не терпел также пессимистов, которые всегда рисовали обстановку в самых мрачных красках и очень боялись использовать все средства, имевшиеся у них под рукой. Он никогда не назначал офицера на ответственный пост, пока не убеждался, что тот с энтузиазмом поддерживает поручаемое ему дело и уверен в успешном его решении.
Иногда, разумеется, по необходимости назначения производились из числа тех офицеров, которые не во всех отношениях отвечали предъявляемым требованиям. Но если Маршалл и шел на такое исключение из своих правил, он все равно оставался при своем мнении об этом человеке.
При составлении стратегических и оперативных планов, а также расчетов по материально-техническому обеспечению сухопутных войск и армейской авиации оперативное управление работало в тесном сотрудничестве с объединенным комитетом начальников штабов и союзным штабом. Из оценок текущей военной обстановки — сопоставления наших наличных сил с возможностями противника и с учетом его огромных территориальных завоеваний — нам нужно было определять военную политику в смысле целей, потребностей в людях и средствах боевого вооружения для достижения этих целей и наиболее эффективные меры но быстрейшему удовлетворению этих потребностей.
За этим специфичным языком скрывался огромный объем работы по сбору и изучению данных и распределению людских и материальных ресурсов для обеспечения военных операций. Подготовка только одной директивы на проведение какой-либо операции могла потребовать массу данных: от темпов выпуска какого-либо специфичного изделия на конкретном ключевом предприятии до энциклопедического изложения всех факторов — военного, политического, географического и климатического характера, влияющих на состав крупной оперативной группировки. Основные принципы стратегии настолько просты, что их может понять и ребенок. Однако чтобы правильно применить их к данной конкретной ситуации, требуется упорнейшая работа от высококвалифицированных штабных офицеров. К счастью, мы не испытывали в них недостатка. Группа офицеров, которые между двумя мировыми войнами добросовестно усвоили военные теоретические взгляды, преподносимые в наших учебных заведениях, была прекрасно подготовлена для выполнения важных задач оперативного планирования, за исключением сферы разведывательной деятельности. В оперативном управлении наша работа означала утомительное, нудное перемалывание бесчисленного множества, на первый взгляд, не связанных друг с другом фактов и данных. Все, что имело хотя бы отдаленное отношение к войне и к ее ведению, становилось зерном для помола на нашей мельнице планирования. Но даже когда мы составляли планы на будущее и заглядывали вперед, в те времена, когда можно будет предпринять крупные наступательные операции, никогда не ослабевало давление текущих событий, требовавших от нас четких действий. Что же касается наших слабостей, то они всегда оставались у нас на виду.
Каждые сутки в течение двадцати четырех часов в оперативное управление непрерывным потоком поступали донесения об обстановке на местах с призывами направить подкрепления, передавалась разведывательная информация со всех континентов и с островов Тихого океана, все еще удерживаемых нами и нашими союзниками. Иногда вдохновляющие, иногда удручающие, эти расшифрованные донесения, проходившие в те дни через меня, были постоянным напоминанием, что Америка вела глобальную войну: в одних районах шли отчаянные сдерживающие бои, в других — создавались базы и расширялись воздушные и морские пути для будущего контрнаступления на фронтах, опоясавших весь земной шар.
Типичным, но в то же время и трагичным был день 7 апреля, ибо капитуляция в Батане с каждым часом становилась все более неизбежной. Первое донесение, поступившее в то утро, было из форта Миллса на Коррехидоре; в нем сообщалось, что положение с продовольствием на Батане становится отчаянным. На душераздирающие донесения такого рода мы редко имели возможность как-то отреагировать, кроме утешительных обещаний сделать все от нас зависящее. Но на этот раз, если бы Батан мог выдержать еще хоть немного, небольшая помощь уже находилась в пути. Немедленно был послан ответ генерал-лейтенанту Джонатану Вейнрайту с предупреждением, что кое-что выслано ему на подводных лодках, которые должны прибыть туда через несколько дней; мы просили, чтобы он доложил нам о прибытии этой помощи и сообщил о своих дальнейших планах, а также о любых изменениях в обстановке. Генералу Макартуру в Сидней был послан запрос по радио, чтобы он вкратце сообщил свой план по снабжению войск в районе Манильского залива подводными лодками из Австралии и примерные сроки, когда он может доставить туда продовольствие, боеприпасы и прочие крайне необходимые грузы. Другая радиограмма пошла в Бирму генерал-лейтенанту Джозефу Стилуэллу с требованием изучить возможность доставки пищевых концентратов по воздуху в Батан.
