«Вот ураган ревет и рушит города…»
Вот ураган ревет и рушит города,
Земля колеблется и океан ярится
И медным голосом вползая в провода,
Звериный ужас медленно струится…
О, берегись теперь, упорная душа,
Ты, захотевшая могущества и славы —
Вот, темнокрылая, уже твой дом круша,
Летит беда на мир гнилой и ржавый,
Вот приближается… И, землю пепеля,
Сейчас низвергнут небеса огонь и громы,
Земля разверзнется, волной взойдет земля,
Несущая Содомы и Гоморры…
Цивилизация, история, стихи —
Все человечество… Как страшно это!
Как «после» будут жутки и тихи
Пустые осень и зима, весна и лето…
— Но вновь таинственным руслом
Пробьется жизнь молодая —
Так ветхий дом идет на слом,
Другому место уступая.
Леса покроют материк,
Возникнет тварь, как в дни Адама,
Мир станет звонок, нов и дик,
Как будто не случилась драма.
Пройдут века. И в новый век
В потоке времени — упорный
Полугорилла, получеловек
Воспрянет каменно-топорный…
Что ж! Будем снова начинать —
Пещеры и медвежья шкура,
Война, любовь и, может стать,
Искусство и литература.
И ты, родившаяся вновь
Душа, увидишь с восхищеньем,
Как, мудрую нахмуря бровь,
Волнуем странным откровеньем,
Ученый за столом сидит
(Он произвел раскопки где-то)
И с упоением глядит
На прутья женского корсета
«Находка эта — сущий клад,
Мне ясно — кости предка это…
Какой волнующий доклад
Для Академии, для света»…
I. «Высоко над жизнью темной…»
Высоко над жизнью темной,
Над бездушной суетой
Жил на небе ангел скромный,
Не сановный, а простой.
Он в блаженстве совершенном
Не грустил и не мечтал —
Вообще обыкновенным
Ангелом существовал.
Вечный день под сенью рая
Песни нежные он пел,
Вежд бессонных не смыкая, —
Сон не ангелов удел.
II. «Но однажды в час урочный…»
Но однажды в час урочный,
Вдруг нарушив мирный ток,
В гимне дивном звук неточный
Взвился глух и одинок…
Ах, неладное случилось,
Небывалое пришло,
Чудом темным опустилось
И глаза заволокло.
И у трона на ступени,
Странно вдруг отяжелев,
Он свалился на колени,
Бормоча святой напев…
Тихо ангелы стояли,
Случаем поражены —
Никогда не посещали
Их томительные сны.
III. «А он, застонав, повернулся…»
А он, застонав, повернулся,
Крылами лицо затемнил,
Над бездною тьмы пошатнулся
И в бездну сорвался без сил…
Далекой земли притяженье
Впервые почувствовал он,
Мучительно было паденье
И страшно пустой небосклон…
Он плачет, он к Богу взывает,
Он крылья, как знамя раскрыл…
И вдруг — он свободно витает
Над миром, где некогда был…
И с жалостью острой, со страхом
Он свой замедляет полет
И видит покрытую прахом
Страну, где неправда живет…
IV. «…Бескрылые ангелы странно…»
…Бескрылые ангелы странно
Метались по серым полям,
Сочились у каждого раны,
Где быть полагалось крылам.
Они непонятное дело
Творили, верша и круша,
И паром над каждым белела
Глухая, немая душа.
И только один в этом мире,
Кто правду последнюю знал,
На грубо сработанной лире
О вечности песни слагал.
И, ангела первый заметя,
Он крикнул: «О, милый, скорей!
О, вестник, обещанный детям,
Посланник небесных полей!»
V. «Стало тихо в жутком доле…»
Стало тихо в жутком доле
После этих слов,
Содрогнулся поневоле
Миллион голов…
По привычке суеверно
Ожидая бед,
Все надеялись: наверно
У поэта бред.
Но тупой своей природе
Каждый верен был,
Увидав на небосводе
Очертанья крыл…
VI. «…”Зловещая, злобная птица”…»
…«Зловещая, злобная птица», —
Кричали они, увидав…
Один — на колени, молиться,
Другие — бежали стремглав.
«О, милые, я ли лукавый?
Я с вестью благой от Отца»…
Но плакали грешный и правый
И страшного ждали конца.
А самые смелые — стрелы
И камни метали в него…
— Так ангел божественно-белый
Иное познал естество…
VII. «Он застонал от боли…»
Он застонал от боли
И оборвался сон…
Опять он в ясном поле,
Опять на небе он.
О, радость пробужденья,
О, родина, о, рай…
О мраке сновиденья
Душа, не вспоминай.
И стал опять он Бога
Все славить в небесах,
Но было грусти много
В раскрывшихся глазах.
VIII. «Мой милый, но я не об этой…»
