В условленном квадрате штурмовики встретились с истребителями сопровождения. Поприветствовали друг друга покачиванием крыльев и взяли курс на Старую Руссу.
Погода на маршруте не радовала Носова. Чем ближе подходили к вражескому аэродрому, тем она становилась хуже. Облачность все настойчивей прижимала "илы" к земле. Порою приходилось лететь просто на ощупь, нарушая все допустимые пределы безопасности полета.
Над озером Ильмень в кабине у Носова вдруг потемнело. Мощные заряды снега обрушились на самолет и залепили переднее стекло фонаря. В белой круговерти он на какое-то мгновение потерял из виду машину майора Дельнова. Глянул на приборы. Вроде бы все в порядке. Курс... Высота... Не зацепиться бы за верхушки волн. Стоило хоть на какую-то долю секунды уклониться от маршрута, допустить малейшую оплошность в пилотировании, дрогнуть перед призрачной стеной снежного бурана, как наступит конец полета...
Носов на мгновение оторвал взгляд от приборной доски. Перед глазами продолжали рябить циферблатами навигационные приборы: тахометр, вариометр, компас, указатели скорости, поворота, высоты... Тяжело вздохнул. Прислушался к работе двигателя. Тот, как и он, не думал сдаваться. Работал бесперебойно, мощно врезаясь в серебряное месиво неба. Летчик очень верил в мотор, верил в самолет. И все же почувствовал, как сильно забилось его сердце.
Пребывание в снежном заряде длилось, может быть, какую-нибудь минуту. Носову же эта минута показалась вечностью. Оказывается, по-настоящему в небе страшны не вражеские истребители и не осколки зенитных снарядов, а потеря чувства локтя боевого товарища. "От товарища отстать - без товарища стать", - гласит пословица. Носов помнил об этой народной мудрости и упорно пробивался вперед, полностью доверившись приборной доске. На него неслись, мимо него пролетали тысячи и тысячи снежинок. Они клубились за фонарем кабины, обволакивали ее серой непроницаемой массой.
Вдруг Носову показалось, что самолет как-то напружинился, рванулся вперед. Он глянул вправо и увидел первый просвет. Снежный заряд оставался позади. Облачность уменьшалась. В кабине становилось светлей. Похоже, погода начинала резко меняться в лучшую сторону.
И верно. Но видимость теперь была выигрышем для противника.
Штурмовики могли быть обнаружены гитлеровскими наблюдательными постами. Но все обошлось. Майор Дельнов точно рассчитал и определил момент для первого захода на штурмовку и подал команду:
- В атаку!
И тут по штурмовикам ударили вражеские зенитки. Внизу, под самолетом Носова, промелькнули какие-то аэродромные строения. Но он не открывал пулеметного огня, не сбрасывал бомбы и "эрэсы". Пикировал на батарею зенитной артиллерии. Она раньше других обнаружила себя, открыв огонь по штурмовикам. К тому же занимала, очевидно, в системе противовоздушной обороны аэродрома ключевую позицию. Не давала прицельно бомбить склады с горючим и боеприпасами. И при уходе от цели могла доставить "илам" большие неприятности.
"Раскочегарилась", - зло думал Носов и шел на батарею буквально напролом. И справа и слева от его кабины вспыхивали и гасли красно-оранжевые трассы. Где земля? Где небо? Где товарищи? Перед глазами только косматые вихри огня. Закостенели от напряжения руки. Секунда, другая - пора! И Носов ударил по пляшущим зенитным установкам не бомбами, а реактивными снарядами.
Штурмовики уже сделали восемь заходов по целям. Только после девятого замолчали вражеские зенитки. Носов сразу же обратил на это внимание. Разрозненный же огонь уцелевших эрликонов не страшил. И штурмовики сделали по различным объектам на аэродроме еще семь атак. Израсходовали максимальное количество боеприпасов: 24 бомбы, 32 реактивных снаряда и 75 процентов пушечных и пулеметных патронов.
Радость переполняла сердца летчиков. Еще бы. Они били по ненавистному врагу с предельной точностью. Не дали взлететь ни одному самолету. Подавили зенитные средства. Разбомбили склады с горючим и боеприпасами. Вызвали очаги пожаров. Сквозь шапки багрового дыма явственно видели, какая паника и неразбериха царили на вражеском аэродроме.
Штурмовики действовали смело потому, что их прикрывали летчики-истребители 402-го авиационного полка. Ни штурмовики, ни истребители потерь над целью не имели.
Из летчиков-истребителей, прикрывавших в бою штурмовиков, Александр Носов хорошо знал майора Константина Афанасьевича Груздева. Он первым на Северо-Западном фронте сбил вражеский бомбардировщик Ю-88. Крылом к крылу мастерски сражались Георгий Бахчиванджи, Борис Бородай, Василий Ефремов, Анатолий Прошаков и Николай Кривяков.
Однажды четверка "илов" штурмовала вражеский аэродром в Сольцах. Ее прикрывали истребители во главе с майором Груздевым. Штурмовики нанесли удар по стоянке самолетов. Истребители подавили зенитки. После первого же захода на летном поле возникли три очага пожаров. И тут в небе появились Ме-110. Майор Груздев немедленно ринулся им навстречу. Фашистские летчики приняли бой. Выдержка и расчет Константина Груздева решили все. Улучив момент, он удачно зашел в заднюю полусферу "'мессершмитта" и с короткой дистанции дал длинную очередь. Ме-110 перевернулся на крыло, а после повторной очереди Груздева загорелся и пошел к земле. Это была его тринадцатая по счету победа.
Подвиги К. А. Груздева на фронте Родина отметила орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени. Впоследствии отважный сокол стал командиром 402-го истребительного авиационного полка особого назначения, в котором выросло 17 Героев Советского Союза.
Не однажды сопровождали штурмовиков и летчики-истребители 744-го авиаполка: майор Г. Н. Конев, капитан А. Г. Берко, капитан И. Ф. Мотуз и лейтенант Б. И. Ковзан. Все это были первоклассные воздушные бойцы, на которых равнялась молодежь. Г. Н. Конев погиб в декабре 1943 года. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Не дожил до победы и майор А. Г. Берко. Он провел свой последний бой в Духовщинском районе Смоленской области над деревней Фалисы. Дрался один с четырьмя фашистами. До последнего вздоха, до последней капли крови. После войны его самолет вытащили из болота. Останки летчика похоронили у деревни Фалисы. Пулемет, из которого стрелял по врагам Александр Берко, хранится ныне в школьном музее.
Чаще, чем с другими летчиками-истребителями, Александр Носов встречался на земле и в воздухе с Борисом Ковзаном. Это был воздушный боец безмерной отваги и храбрости. Ему одному приходилось сражаться с 13 самолетами врага. И в этой отчаянной схватке Борис Ковзан одержал победу. В конце августа 1943 года Александр Носов сердечно поздравил Бориса Ковзана с присвоением ему звания Героя Советского Союза.
