Отец и сын были не просто близки. Во время второго президентства отца Джон был прикомандирован военным начальством к Белому дому. «Я думаю, что между ними были исключительные взаимоотношения», — сказала дочь Джона, Сьюзен, в связи с кончиной отца{855}.
Дуайт был доволен, что сын находится рядом. Ему была отведена комната на третьем этаже Белого дома, а невестка Барбара с детьми поселилась в геттисбергском поместье, куда на выходные выезжал Джон, а иногда вместе с ним и отец. Семья сына жила в отдельном доме на окраине поместья, примерно в полутора километрах от главного здания. Дом был собственностью Джона, хозяйство велось отдельно.
Эйзенхауэр, естественно, внимательно следил за предвыборной кампанией 1960 года, поддерживал Никсона в качестве кандидата от Республиканской партии, но только после его официального выдвижения партийным съездом. Он раздраженно реагировал на естественные нападки кандидата демократов Джона Кеннеди на его администрацию. Когда однажды Кеннеди заявил, что каждый вечер 17 миллионов американцев ложатся спать голодными, президент буркнул на встрече с руководителями Конгресса: «Наверное, все они находятся на диете!»{856}
Его приводила в гнев сравнительная статистика советских и американских вооружений, которой оперировал кандидат демократов, стремясь доказать реальность опасного преимущества СССР и добиваясь значительного увеличения военных расходов. Оппозиционный кандидат мог пользоваться разнообразными источниками, в том числе и сомнительными, Эйзенхауэр же был обязан опираться только на официальные данные, являвшиеся государственной тайной, поэтому на пресс-конференциях вынужден был ограничиваться общими словами, убеждая журналистов доверять ему, утверждая, что он не подходит к национальной обороне «с партийных позиций», посвятил ей всю жизнь и «знает о ней больше, чем кто-нибудь другой, возможно, за очень редким исключением»{857}.
Дуайт был недоволен, что Никсон, поддавшись на вызовы молодого и энергичного кандидата в президенты от Демократической партии, в ходе предвыборной кампании отказался от многолетнего курса на сокращение военных расходов путем ограничения финансирования обычных вооружений и сосредоточения внимания на ракетно-ядерном оружии. Эпицентром кампании были телевизионные дебаты между кандидатами. Эйзенхауэр советовал вице-президенту под любым предлогом отклонить предложение о дебатах, поскольку считал, что они создают Кеннеди дополнительную рекламу: он выглядит лучше, нравится женщинам, не лезет за словом в карман, тогда как Никсон, тем более недавно повредивший колено и лечившийся в госпитале, неизбежно в глазах публики будет проигрывать конкуренту{858}.
Никсон не посчитался с этим мнением и в результате явно проиграл дебаты. При этом предвыборные баталии выработали у Кеннеди стойкую неприязнь к Эйзенхауэру, которого он даже как-то назвал «старой задницей», в ответ получив прозвище «нагловатого юнги». Это были обычные предвыборные тирады. Эйзенхауэр давал Никсону разумные советы, которые тот, как правило, игнорировал{859}.
Победу одержал Кеннеди. Эйзенхауэру оставалось пребывать в Белом доме последние десять недель (это время предоставляется избранному президенту для формирования кабинета, собственного аппарата, определения курса во всех областях внутренней и международной жизни).
В целом новый президент производил на Дуайта благоприятное впечатление. Хотя во время предвыборной кампании он и критиковал политику республиканцев, но воздерживался от личных нападок на Эйзенхауэра. 6 декабря состоялась встреча самого молодого в американской истории президента с покидающим пост пожилым Эйзенхауэром. Дуайту понравилось, что Джон приехал один, без кучи помощников, беря на себя всю ответственность за разговор.
Особое внимание было уделено финансовым проблемам страны. Эйзенхауэр боялся, что твердивший перед выборами об отставании США от СССР Кеннеди ринется в гонку вооружений. Поэтому старый президент предостерегал нового от неразумных трат, подчеркивал необходимость сохранить сбалансированные бюджетные расходы{860}.
Эйзенхауэр готовился к частной жизни, которую собирался проводить в Геттисберге, но не намеревался полностью уходить в частные дела. В последние месяцы президентства он получил множество писем с просьбами посетить благотворительное мероприятие (само его появление автоматически умножало сумму собираемых средств), выступить в университете, поделиться воспоминаниями с гражданами. Именно последние предложения особенно его интересовали, так как соответствовали его желанию подготовить новые мемуары — о годах, проведенных в Белом доме.
Именно в это время Дуайт договорился о их публикации с Дугласом Блэком — президентом издательства «Даблдей», в свое время впервые напечатавшего его «Крестовый поход в Европу», продолжавший переиздаваться. Предварительно воспоминания должны были печататься в еженедельнике «Сатердей ивнинг пост», который Дуайт любил с юных лет и теперь не скрывал, что испытывает удовольствие от мысли, что его мемуары будут опубликованы в этом журнале{861}.
В эти недели внимание Эйзенхауэра сосредоточивалось на прошлом не только в связи с обдумыванием структуры и содержания мемуаров. По совету друзей и сотрудников он решил обратиться к нации с прощальным посланием, кратко описав в нем всё, что было достигнуто, чего не удалось сделать, какие препятствия помешали, какие надежды возлагает он на будущее.
Однако, поразмыслив над содержанием своей прощальной речи, Дуайт решил, что она не должна быть всеобъемлющей, что такой подход превратил бы ее в набор общих фраз. Он решил сосредоточить внимание на том, что действительно находилось в центре его внимания в течение всех восьми лет, — на взаимосвязи внутренней и внешней политики.
Вечером 17 января президент Эйзенхауэр выступил по национальному телевидению и радио с обращением к нации{862}. Подчеркивая необходимость отстаивания демократических свобод и борьбы против идеологии насилия, «безжалостной в достижении целей, коварной своими методами», он указывал, что эта борьба будет долгой и напряженной, и в расходах на военные научные исследования и новые вооружения необходимо соблюдать «баланс затрат и надежд». Главный вывод, который постепенно вызревал у него на протяжении всех лет президентства: для сохранения мира, собственной свободы и помощи другим нациям в ее отстаивании США вынуждены были создать огромную военную мощь, которая может таить угрозу превращения страны в полицейское («гарнизонное», как выражался Дуайт) государство, тем более что государственная мощь теснейшим образом связана с промышленностью, производящей средства разрушения и получающей от этого огромные прибыли.
