Ознакомительная версия.
Видел я и нищих. Чаще всего это люди не с протянутой ладонью, а чем-то занимающиеся. Торгуют какой-то ерундой – спичками или мячиками, или играют на скрипке, или показывают фокусы. Открытое нищенство запрещено.
Один такой фокусник в Нью-Йорке мне очень понравился. Он стоял на близлежащей к Бродвею улице у театрального подъезда и удивлял толпящихся вокруг него людей чудесами своего искусства, номерами, знакомыми нам с детства. Разрезал веревку, а она оказывалась потом целой; лил воду из опрокинутой вниз горлышком бутылки, и когда кричал «стоп!» – вода течь переставала, а когда «гоп!» – вода снова текла; вынимал из пустой шапки платки и ленты. Но главный его номер был в финале. Он обращался к публике со словами: «А сейчас, господа, я совершу такой фокус, что вы все исчезнете. Только не пугайтесь». Он снимал с головы шляпу и протягивал ее, прося платы-подаяния за свой труд. И действительно, толпа быстро исчезала. Редко кто бросал монету.
Ну, разумеется, я не говорю о проституции. Это, как известно, древнейшая профессия, и занимается ею охотно и по доброй воле немалое число лиц, хотя официально проституция в США запрещена. Страшным бичом в последнее время стала детская проституция. Как ни покажется это чудовищным, но отцы и матери продают своих детей в руки дельцов, пускающих этот товар в оборот. Думаю, что основная масса такой «продукции» поступает не столько из среды американцев, сколько от людей других наций, прибывших из бедных стран. Деньги в Америке имеют фантасмагорическую силу, и каждый желает их получить хотя бы таким страшным способом. За деньги, я уже говорил, вы имеете возможность купить океанский корабль, слона, небоскреб, героин или хотя бы вкусно есть, пить и отправлять все другие естественные потребности.
И людей ценят по деньгам.
– О, господин Розов, мы сейчас вас познакомим с замечательным человеком!
– А кто он?
– О, у него миллионы!
Лично мне это ничего не говорит, тем более что из этих миллионов он вряд ли что мне даст, да я и не взял бы.
Нет, нельзя купить на деньги доброту, отвагу, любовь, милосердие, трудолюбие, мечту, стойкость, – словом, все то, что нельзя купить на деньги нигде на свете.
Три недели в Лоренсе были для меня счастливыми днями. И умиротворяющая природа, и везде доброе ко мне отношение, и хороший спектакль «С вечера до полудня», и удовлетворение от того, что ты, может быть, тоже что-то дал людям.
До свидания, Лоренс! Даже, наверное, прощай. Хотя… я уже говорил, что верю в чудеса.
Еще в Москве я затаил желание: эх, поплавать бы по Миссисипи, хотя бы от середины реки спуститься на юг к устью!.. И решил: коль скоро второй раз еду в США, непременно попрошусь. Боялся, что мои спутники отвергнут эту ребячью мысль. Не отвергли. Видимо, в Гранине сидел такой же пятилетний чертенок любопытства. А Фрида Анатольевна, может быть, подумала про себя: «Шут с ними, пусть едут, если уж такие у них фантазии».
В Госдепартаменте при утверждении программы очень подивились нашему пожеланию.
– Господа, но, по-моему, у нас не ходят пароходы по Миссисипи, – сказал маленький, юркий и складненький, как воробей, чиновник.
Я опешил и прямолинейно выпалил:
– Как не ходят! Не может этого быть.
– Я постараюсь выяснить точно.
Чиновник снял трубку, набрал номер и, когда щелкнуло, зачирикал. Выяснилось: по всей большущей реке ходит один-единственный пассажирский пароход, сейчас он в пути и где находится, неизвестно.
Все мои детские планы рухнули в одно мгновение и самым простейшим образом: по Миссисипи не ходят пароходы. Мы стояли в растерянности. Чиновник тоже молчал. В голове у меня пронеслась мысль: они боятся – залезем в штат Миссисипи, а там, говорят, особенная бедность и угнетение негров, мы увидим своими глазами…
Но в это время чиновник вновь повернулся к телефону.
– Я попытаюсь что-нибудь сделать. – И, вздохнув, добавил: – Ох уж этот мне Марк Твен!..
Вздыхай, вздыхай, но сделай, голубчик!
И щеголеватый господин стал звонить – одному, другому, третьему. Надежда опять вспыхнула маленьким веселым огоньком во тьме безнадежности. Я затаил дыхание.
– Господа, – сказал чиновник, закончив длинный тур переговоров, – мне не удалось выяснить, где в данное время находится тот заветный пароход, но коль вам пришла в голову такая экстравагантная мысль прокатиться по Миссисипи – до сих пор таких (в крохотной люфтпаузе я услышал непроизнесенное слово «дурацких») пожеланий в нашем бюро не высказывали, – то мы можем предложить следующее. Из Нью-Орлеана двадцать девятого апреля выходит грузовой дизель-электроход «Америка». Администрация фирмы, которой принадлежит корабль, не возражает, если вы прокатитесь вверх по Миссисипи до Батон-Ружа. Это займет у вас около полутора суток, и вы хотя бы частично удовлетворите свое любопытство. Особых удобств не будет, судно грузовое, но там есть две приличные каюты, они в вашем распоряжении.
Не знаю, что в этот миг чувствовали Гранин и Лурье, но я затрепетал. Как-никак я волгарь, речная душа, с рекой у меня связано многое. Уже один речной запах возбуждает меня. Но, кажется, в своей радости я одинок: Даниил Александрович и Фрида Анатольевна готовы время плавания на грузовом судне обменять на что-нибудь более привлекательное. И ведь есть на что, в наших руках вся Америка! Мы как раз сидим перед человеком, который ведает нашим путешествием, – заказывайте, как в меню. Однако и Лурье, и Гранин соглашаются. Фу, слава Богу! Есть Миссисипи, есть!
Раненько утром 29 апреля вылетаем из Вашингтона в Нью-Орлеан.
Примчались на аэродром. Небольшая заминка: билеты взяты на линию, которая откроется через неделю. Господин Краймер стремительно исчезает куда-то направо.
– Господа, одну минуту.
Через пять минут появляется:
– Господа, еще полминуты, – и снова скрывается теперь куда-то налево. Через десять минут в руках у него билеты нового цвета. – Господа, быстрее на другой аэродром!
Бежим.
Очень я люблю эти дорожные неполадки. Сколько в них волнения, движения, неожиданности! И порядочно их бывало со мной и на родной земле, и в других странах.
Самолет «Дуглас», и вскоре мы в главном городе штата Джорджия Атланте. Стоянка недолгая, но мы успеваем выйти на привокзальную площадь. Батюшки, куда глаз ни глянет, стоят машины! Горят их лаковые спинки на солнышке. Здесь уже лето, жарко, цветут розы, и дамы прогуливаются в коротких штанишках. Какое обилие автомобилей! Город большой, с пригородами, полтора миллиона жителей летают во все концы. Подъехал к аэродрому, поставил машину, улетел. Прилетел обратно, сел в нее снова – и домой. Так там заведено. И мы в наших странствиях пользовались этими стоянками неоднократно. Очень удобно: вернулся хоть через неделю, сел в свою машину и покатил.
Ознакомительная версия.
