Наконец-то, их с Володарским «Венские каникулы» хоть кого-то заинтересовали. По просьбе Марины сценарий прочел их старый знакомый Жерар Депардье. Звонил, сказал, что он в восторге и согласен сниматься даже без гонорара! За Данеком Ольбрыхским задержки тоже не будет. Вот это был бы прорыв! А Алла говорит, что сил не хватит... Хватит, еще и с вами поделюсь! Можно приступать к поискам продюсера. Причем, не в Европе, — там народ поприжимистее, да и капиталы не те, что в Штатах...
Когда раздался очередной звонок, Высоцкий впервые пожалел, что он, как ни странно, один в квартире, и некому ответить. Пришлось брать трубку. Ну ничего он не мог с собой поделать, всегда отвечал на телефонные звонки: а вдруг что случилось или наоборот — услышит что-нибудь хорошее? Может же такое быть? Может. Нужно только на всякий случай пытаться хоть немного изменить голос.
— Добрый вечер. Будьте любезны Владимира Семеновича
— Простите, а кто его спрашивает?
— Это Игорь Шевцов с Одесской киностудии...
— А, привет, Игорь. Это я. Слушаю.
— Владимир Семенович, я оставлял вам сценарий «Зеленый фургон». Прочитали?
— Конечно. Хотя повесть Козачинского с детства знаю, а реплики Красавчика и вовсе наизусть — несколько лет назад мы делали радиоспектакль.
— Я хотел вам предложить написать несколько песен к фильму...
— И все? А кто будет ставить? Знаешь, а я бы сам с удовольствием снял это кино. Как тебе такая идея, Игорь? Ну, раз ты за, тогда тебе и карты в руки — предлагай своему одесскому начальству мою кандидатуру. Сам я напрашиваться не буду. Да — да, нет — значит, нет. Звони!
Завертелись шестеренки.
Директор Одесской киностудии хитрый Збандут (даром, что ли, кандидат философских наук!) тут же смекнул, какие на фильме можно поиметь дивиденды, если это станет дебютом режиссера Высоцкого. Плюс ко всему, был интересен с финансовой точки зрения госзаказ творческого объединения «Экран» Гостелерадио, гарантированный, стабильный доход в кассу студии. Рискнем! Он связался с Высоцким. И после разговора с директором режиссер Высоцкий вызвал к себе сценариста Шевцова:
— Игорь, начинаем работать. То, что ты написал, извини, туфта, никуда не годится. У тебя под руками такой материал, тут шикарный вестерн просится, а ты честно переписываешь слово в слово старика Козачинского — и адью! Пойми, чудак, это кино, тут такие возможности Это не манекены на сцене передвигаются. А живые люди! На твоем «приключенческом фильме» зритель уснет на пятой минуте. Живописать за тебя камера будет, а ты предлагай режиссеру закрученный сюжет, интригу, характеры. В общем, приезжай. Адрес знаешь? Будем говорить.
«В последнюю неделю декабря, — рассказывал Шевцов, — мы встречались почти ежедневно. Вечером я приезжал к нему на Малую Грузинскую. У Володи всегда были люди. Всегда шум- гам. Он то играл спектакли, то уезжал на концерт, а потом, наговорившись, накричавшись вдоволь, все понемногу расходились, и мы начинали работать. Уже наступала поздняя ночь. Он говорил, фантазировал, разыгрывал сюжет, активно проигрывал роли разных персонажей, сыпал одесско-еврейским жаргоном...»
Владимир встретил Марину, отвез ее в Красную Пахру, к Володарским, где собирались 31-го встречать Новый год. Закончу все дела, и тут же приеду, пообещал он. Возвращаясь в Москву по обледеневшей трассе, порой едва удерживая руль, он неожиданно вспомнил строки стихотворения, которое ему читала Кира Муратова в Одессе, когда снимали «Короткие встречи»:
Остановиться, оглянуться
Внезапно, вдруг, на вираже,
На том случайном этаже,
Где вам доводится проснуться
И еще, кажется, был роман с таким же названием «Остановиться, оглянуться...» Лени Жуховицкого, того самого, который сценарий «Коротких встреч» написал... Как это называется? Ассоциативное мышление? Ну да...
Быстрая жизнь смахивает на скорочтение по диагонали. Ему как-то демонстрировали эту методику. И он еще сказал, что тогда от книги в лучшем случае остается только то, что напечатано на страничке «Оглавление». А сам-то что, Сэм Брук?! — «Я бегу, бегу, бегу, бегу, бегу... 42 километра бежать... по гаревой дорожке...»
Ему ведь тоже скоро сорок два... А все бегу, бегу, бегу, бегу..
Последняя неделя года стала зеркальным отражением первых дней января, когда они с Володарским вовсю гнали «Венские каникулы». Теперь вот «Зеленый фургон». Соавторы разные, а результат пока один и тот же — «непрохонже».
«ПОРА ТУДА-ГДЕ ТОЛЬКО «НЕ» И ТОЛЬКО «НИ»
«Пора туда — где только «не» и только «ни», — он так сказал, так пожелал, так написал, когда его перестало что-либо радовать, будоражить, возбуждать, тревожить.
— А, может, поедешь со мной, Ксюш? — неожиданно спросил он.
— Да ты что! Нет уж, Володя, у тебя своя компания, у меня — своя.
Владимир все-таки заехал к ней, прежде чем ехать в Пахру.
Придумал повод — новогодний подарок телевизор.
Ну, нет — так нет. Потом, уже за рулем, пришел в себя, представив свой приезд на дачу со «снегурочкой» под мышкой.
Гости, в основном, уже все собрались. Аксенов, Тарковский, Трифонов. Все с женами, все чинно-благородно, без выпендрежа. Должен был быть и Вадим Туманов, но позвонил, сказал, что Римма заболела, они остаются дома. Прихворнул и соавтор, Игорь Шевцов. Чуть позже подъехали Абдулов и Янклович со знакомыми девушками.
«Наши соседи по даче собрали «звезд», — вспоминала Ольга Трифонова. — Люди, нежно любившие друг друга, чувствовали себя почему-то разобщенно. Все, как в вате. Мне кажется, причина заключалась в слишком роскошной еде — большой жратве, необычной по тем временам. Еда унижала и разобщала. Мы сидели рядом с Владимиром Семеновичем, я видела гитару в углу, мне ужасно хотелось, чтобы он спел. Я неловко подольстилась к нему: «Хорошо бы позвать Высоцкого, он бы спел». И вдруг он очень серьезно и тихо сказал: «Оль, а ведь здесь никто, кроме вас, этого не хочет». Это была правда...»
Нет-нет, не было никакой чопорности, отстраненности друг от друга. Но чувствовалось, что каждый думал о своем, о чем вслух говорить не стоило. Примета плохая: не сбудется.
1 января длящаяся праздность начала тяготить до изнеможения. Ближе к вечеру Владимир отозвал в сторонку Янкловича с Абдуловым и дал им строгие инструкции: «Вам с девицами срочно нужно в Москву, попросите подбросить хотя бы до трассы. Я буду отнекиваться. Просите вплоть до коленопреклонения. Дальше — мои заботы». «И Владимир Семенович их повез, — продолжала свой рассказ Трифонова. — Марина казалась очень недовольной, нервничала. Он обещал, что довезет их только до шоссе — это два километра, но не вернулся... Под утро позвонили врачи, сообщили, что Высоцкий в больнице. Благодаря их усилиям уголовное дело не возбудили... Девицы пострадали не сильно, но машина была разбита...»
