Одна из самых тяжелых российских проблем коррупция. При Путине ее масштабы разрослись фантастически. Фонд ИНДЕМ провел два фундаментальных исследования на эту тему − в 2001 и в 2005 годах, − и зафиксировал колоссальный рост коррупции. Если в 2001 году на взятку среднего размера можно было купить 30 квадратных метров жилья по среднероссийским ценам, то в 2005 − уже 209 метров, что значительно больше площади двухкомнатной или даже трехкомнатной квартиры.
По подсчетам ИНДЕМа, уже в 2005-м коррупционный рынок в России составлял примерно 300 миллиардов долларов (в 2001-м эта цифра была менее 40 миллиардов). С тех пор он, без сомнения, значительно вырос.
Как считали эксперты фонда, для того, чтобы уровень коррупции в России снизился до уровня, например, Швеции, нужна систематическая работа в течение ста лет. На самом деле никакой такой систематической работы в России не велось − одни только грозные заявления, декларации и «протоколы о намерениях». Правда, время от времени затевались какие-то отдельные «воспитательно-показательные» процессы над той иной командой взяточников, которые широко и победно освещались в прессе. При этом, однако, всегда было подозрение, что это вовсе не начало праведной борьбы с преступниками, как пытались нас уверить, а просто сведение счетов одних коррумпированных чиновничьих группировок с другими или же вовсе дежурный предвыборный пиар.
− Каждые четыре года (с началом предвыборной кампании) мы заново начинаем бороться с коррупцией, − иронизировал президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров, когда Дума в очередной раз достала из-под сукна законопроект, цель которого − установить контроль над доходами высокопоставленных чиновников и их родственников.
− Ключевая проблема, связанная с ростом коррупции в России, сказал Сатаров, это бесконтрольность бюрократии… Это проблема политической системы. Бюрократия стала монопольно властвующей силой и не имеет внешних механизмов контроля, которые обычно осуществляются через политическую конкуренцию, через наличие оппозиции, наличие свободной прессы, спокойно работающих общественных организаций. Ничего этого у нас сейчас нет.
Всего этого, добавлю, страну лишил Путин, заменив все это теми самыми традиционными пустыми декларациями о необходимости усилить борьбу с коррупцией. «Усиливать» борьбу он опять-таки требовал от самой бюрократии, но, по словам Сатарова, не может бюрократия вытаскивать сама себя за волосы из болота.
Пессимистически оценивали положение с коррупцией и зарубежные эксперты. Международная организация «Трансперенси Интернэшнл», измеряющая уровень коррупции в различных странах, по итогам 2007 года поставила Россию на 143-е место из 180 (уровень коррупции опять-таки растет от начала списка к концу). Это приблизительно такой же уровень, как в Хорватии и Венесуэле. Больше брали взяток только в таких наших бывших братских республиках, как Азербайджан, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, и в Африке.
Контролер к вам приходит, чтобы разрушить ваш бизнесЗабавную картину преобразования коррупции ельцинского периода в «путинскую» коррупцию нарисовал в «Новой газете» Кирилл Рогов:
«Сегодняшняя российская коррупция по духу и характеру своему решительно отличается от коррупции 1990-х. Отличается даже внешне. Многочисленные силовики и контролеры, окучивающие сегодня бизнес, выглядят совсем иначе, чем в девяностые. Они приходят в кашемировых пальто, у них дорогие часы на руке, холеные, уверенные в себе. Сегодняшний российский силовик или контролер выглядит совершенно как преуспевающий, средней руки бизнесмен…
В девяностые годы бизнесмены покупали чиновников. Покупая чиновника, бизнесмен обеспечивал себе большую свободу в ведении бизнеса, позволявшую зарабатывать больше денег. Он покупал себе конкурентное преимущество − доступ к ресурсам, собственности, возможность снизить издержки. И именно он, бизнесмен, был главным бенефициаром сделки. Чиновник же, по сути, кормился при его столе. Сегодня главный герой коррупционной сделки, как правило, чиновник. Он приходит со знанием того, как разрушить ваш бизнес или нанести ему значительный материальный урон. И за определенный процент от суммы этого урона с достоинством уходит восвояси. Или указывает, кого надо взять в долю, чтобы спасти дело…
С другой стороны, выплаченный откат не открывает теперь перед бизнесменом новых возможностей. Все работают примерно одинаково, используя одни и те же хитрости и схемы. И откупиться от наезда − это уже не способ улучшить конкурентные позиции, но всего лишь способ минимизации потерь. То есть чистое изъятие доли прибыли…
При Путине российское государство из полуолигархического стало превращаться в полицейско-олигархическое. То есть такое, в котором наибольшая доля ренты сосредотачивается в руках людей, осуществляющих репрессивные функции.
На прощальной пресс-конференции Владимир Путин обмолвился, что устал от проблемы коррупции. Этой оговоркой он стремился отделить в нашем представлении эпоху своего правления от системы «огосударствленной» коррупции, ставшей ярчайшей приметой этой эпохи. На самом же деле в созданном им политическом и управленческом механизме репрессии и коррупция − две главные, сопряженные друг с другом шестерни, обеспечивающие дееспособность этого механизма».
Одним словом, рыночная экономика, которая родилась и успешно начала свой рост в девяностые годы при Ельцине, во время путинского правления попала под тяжелейший пресс чиновничьего рэкета, оказалась спеленатой его удушающей сетью. По уровню экономической свободы международная организация «Херитидж Фаундэйшн», подводя итоги 2007 года, дала России 134-е место из 165 возможных. Главной причиной экономической несвободы эксперты этой организации посчитали именно высокий уровень российской коррупции.
В какой «восьмерке» самое подходящее место для РоссииБывший советник Путина по экономическим вопросам Андрей Илларионов, ставший одним из самых непреклонных критиков путинского режима, не устает доказывать, что России не место в «большой восьмерке» (G8). Особенно активно он это доказывал перед саммитом «восьмерки» в Петербурге в 2006 году. Согласно исходным договоренностям, в состав «восьмерки» (поначалу «семерки») должны входить ведущие демократические и индустриально развитые страны мира. Если говорить конкретнее, критерии, которым должна отвечать каждая из стран, таковы: демократическая политическая система, значительные масштабы экономики, высокий уровень экономического и государственного развития, полная конвертируемость национальной валюты, членство в ВТО, Организации по экономическому сотрудничеству и развитию, Международном энергетическом агентстве, приверженность целям и принципам международного сотрудничества. Сегодняшняя Россия, писал Илларионов, отвечает лишь одному критерию масштабу экономики в пересчете на паритет покупательной силы: в 2005 году ее ВВП был на десятом месте в мире. Во всем остальном наше отечество не отвечает требованиям «восьмерки»: российский рубль не стал полностью конвертируемым, Россия не входит ни в ВТО, ни в Организацию по экономическому сотрудничеству и развитию, ни в Международное энергетическое агентство… Главное же, Россия не демократическая страна. С 2004 года она перестала быть политически свободной. Далее Илларионов приводил оценки международных организаций по итогам 2005 года: по уровню политической свободы «Фридом Хаус» ставила нашу страну на 168-е место среди 192 стран мира, по показателю коррупции «Трансперенси Интернашнл» Россия находилась на 126-м из 159 мест, по показателю фаворитизма правительственных решений она была 88-й из 108 стран, по уровню независимости судебной власти — 84-й из 102 стран (два последних показателя определяются Всемирным экономическим форумом).
