Лигниц разрушен сравнительно мало, но сейчас много домов брошено. Город озеленен, пожалуй, больше, чем другие, виденные нами немецкие города. В Лигнице мы стояли около 3,5 часа. За это время я успел бегло осмотреть лежащий рядом парк, купить часы и поговорить в течение 1,5 часа с одной полькой. Разговор начался более или менее случайно. Потом был Версаль, Трианон, особенности и красоты разных языков, индусское искусство, отношения между русскими и поляками, между поляками и немцами, внешняя грубость русских и т. д. Было очень интересно установить с этой весьма образованной женщиной, бывавшей в России и много жившей за границей, некоторые (пожалуй, многие) общие точки зрения на принципиальные вопросы и расхождения по отдельным темам. Она сказала по моему адресу несколько комплиментов, которые доставили известное удовольствие. Она жила в Варшаве и после «восстания Бур-Комаровского» <Варшавское восстание 1944 г. под руководством генерала Бур-Комаровского. — К. С.> была отправлена в один из саксонских лагерей. Потеряла почти всех своих родных. Собирается ехать кого-то разыскивать. Тем не менее она думает об искусстве и несет к себе домой чеканное индусское блюдо.
Вскоре мы с Е. С. <Ефимом Самойловичем Ратнером. — К. С.> сели в малолитражный «опель» и через Zeh поехали в Болькенхайн <Болькув, Силезия. — К. С.>. Городок в горах. Дорога петляет наподобие крымских, на каждом повороте хорошие картинки. Пара замков (не очень старых), примостившихся на вершинах крутых холмов, и типичные краснокирпичные деревушки. В Болькенхайне завод. Вплотную к нему подходят лес, горы, луга, и они отнюдь не мешают друг другу. Впечатление несколько искусственное — стиль художников-лубочников.
Из Болькенхайна тронулись во Фрайбург <Свибоджице, Польша. — К. С.>. Городок сохранился полностью. Немцев еще много, а поляков мало…
Военный комендант, у которого я временно остановился, живет в квартире какого-то богатого торговца. Сейчас его нет, но ужасающе безвкусная благосостоятельность его жилища осталась и по сей день. Сделано все очень доброкачественно, но содержание бесконечно тоскливо. Кактусы, увитые золотыми и серебряными нитями, «украшенные» елочными шарами, картинки с амурами, психеями и пр., таблички с нравоучительными и философскими изречениями, коврики, салфеточки, слоники и т. д. Кроме того, газ, электричество, крытая терраса и пр. В этом убежище я прожил 2 дня, а затем, когда подъехали остальные, мы перебрались в «Hotel zum Hirsch» непосредственно в квартиру бывшего владельца отеля. Опять безделушки, но в меньшем количестве. По всей вероятности, в силу того, что квартира эта посещалась до нас весьма большим числом лиц (которые, по-видимому, были очень активными поклонниками «красоты»). Хозяин в свое время служил во флоте, до 1943 г. включительно выписывая «Морской календарь», любил лечиться, вел переписку по каким-то мелким делам и, судя по всему, совершенно напрасно покинул свой родной городок. Во Фрайбурге мы работали с 16 по 20 июля. Приходилось много иметь дела с немцами, которых было у меня 70 человек. Они поражают своей аккуратностью, организованностью и, что самое удивительное, своей рабочей мелкой инициативой. Если им говорится, что этот предмет можно завернуть только в мешковину, то они сами достают соломы и в мешок кладут соломы.
Фрайбург — мелкий провинциальный городок; он не имеет ни одной незамощенной улицы и начинается сразу, без предварительных помоек, пустырей и т. п. — необходимых аксессуаров наших городов, как провинциальных, так и не провинциальных.
Кстати, о немецкой покорности и полном непротивлении в настоящее время. Мне кажется, что это в сильной степени результат нацистской идеологии, подразделявшей людей на господ и рабов. Увидев, что у них явно не получилось с мировым господством, немцы решили считать других господами, а себя слугами.
20 июля мы ездили в Чехословакию. Граница охраняется только несколькими польскими солдатами. Как только въехали в чехословацкую деревню, сразу стали попадаться немцы с белыми повязками с буквой «N» (с 6-летнего возраста) <«N» обозначает, по-видимому, «немец», т. к. «немец» по-чешски — «Němčina». — К. С.>. Домики имеют тот же тип, но все приняло какой-то грязноватый оттенок. Дорога горная, на каждом повороте открываются картины благосостояния. Ни одного клочка нетронутой земли. Во всем порядок и законченность.
21.07. Мы ездили в классические места Рюбецаля. Маршрут Фрайбург — Болькенхайн — Ландесхут — Шмидеберг (~120 км). Дорога петляет, проходя то по травянистым склонам, то в кленовых и липовых лесах. На обратном пути мы остановились и завтракали. Пили вино, стреляли в цель. По дороге я зашел в первый попавшийся дом и запросто купил букет красных роз. С сожалением думал о том, что то же самое было бы значительно приятнее в другой ситуации.
22.07. Утром выехали в Берлин. Сначала получилась путаница с машинами: никак не могли встретиться на автостраде. Дремали в тени, поджидая отставшие машины. Наконец, все соединились и тронулись в путь. Приехали поздно ночью. Произвела впечатление автострада. Правда, она не закончена на всем пути, но даже в таком состоянии это громадное удобство. Много брошенных детских колясок, горящие или, вернее, тлеющие леса, разбитые танки и автомашины. Некоторые мосты на пересечениях взорваны. Весь путь от Лигница до Берлина идет, на первый взгляд, по совершенно необитаемой местности, заросшей низкорослым густым, почти на 100 % сосновым лесом. Ни одного домика на пути. Только пересечения (в разных плоскостях) с другими дорогами, съезды и несколько колонок «Schell». В некоторых местах ландшафт приобретает вполне угрюмый и необжитой характер, иногда же видно, что лес искусственного происхождения. Поздно ночью приехали в город. Проблуждав некоторое время в пригородах и не без труда найдя «Комнату отдыха для приезжих офицеров», улеглись спать. Остановились мы в районе «Обершеневейде» в доме, состоящем из двухкомнатных квартир. Тут стиль уже несколько иной. Стенные шкафы, чистенькая кухня, мебель (то, что осталось) с удобными дверцами, голландское отопление, и тут же с одного из шкафов свешивается елочная гирлянда из зеленой канители. На следующий день, выбрав свободный час (40–50 мин. свободного времени), мы поехали прямо на «студебеккере» осматривать Берлин. Были, конечно, на Александерплатц, проехали через Бранденбургские ворота и добрались до Рейхстага. Центр Берлина (в поперечнике ~6 км) представляет собой страшное зрелище. Это сплошные руины, и только кое-где виден сохранившийся скелет дома без крыши, потолков и окон. Работа по расчистке ведется не интенсивно. Рейхстаг в ужасном виде. Нам показывал его бывший портье, знающий три языка (фр., нем. и анг.) и отрекомендовавшийся членом КПГ <коммунистической партии Германии. — К. С.>. Около Рейхстага, находящегося в английской зоне, возник своеобразный международный рынок. Тут англичане, предприимчивые американцы, торгующие прямо с автомашин, немцы с разным барахлом, изрядное количество русских. Торговля, несмотря на плохое (точнее говоря) полное незнание языков, идет бойко и успешно.
