«Алек Прайс покупал подарки на Рождество очень [далее неразборчиво]. Его подход можно назвать слегка нетрадиционным. Он долго и упорно гулял по магазинам в Лондоне или Манчестере до тех пор, пока какая-нибудь вещица не привлекала его внимание. Только тогда он начинал подбирать, кому бы из друзей этот подарок подошел и понравился. Сам того не осознавая, он перенёс свой метод работы в реальность. Это была своего рода аллегория на то, как он ищет вдохновение.
Этот метод, как в работе, так и в предпраздничных покупках, вызывал множество неоднозначных эмоций. Сначала это были бесконечные походы по магазинам и почти отчаянное разглядывание витрин, затем, спустя примерно полчаса, внезапно (вместе с проблеском надежды) вырисовывалось что-то очень даже приличное. Сегодня утром Алек провел так добрых два часа, пока не нашел деревянную корзинку для фруктов, она идеально подойдет для Миссис Бьюли, которая, наверняка, оценит такой подарок. Алек также купил электроодеяло с подогревом для своей матери, так как у нее проблемы с кровоснабжением. Стоило такое удовольствие намного дороже, чем он рассчитывал, но ей определенно было нужно именно это одеяло и ничто иное, поскольку сама себе она его никогда не купит. Еще один или два маленьких гостинца, а затем пришло время для ланча, и Алек отправился к университету в поисках достойного места для дневной трапезы.
За две-три недели до этого Алек очень много работал. Над межпланетными путешествиями. Ему всегда больше нравились такие чокнутые идеи, и он намного больше хотел бы масштабно поразглагольствовать о них в каком-нибудь журнале или на передаче, однако когда он писал для технически подкованной аудитории, его работы всегда были громкими, как минимум в ранние годы. Его последняя статья была особенно хороша, одна из лучших, которые он написал за долгое время (примерно с тех пор как ему перевалило за 20 — тогда он открыл явление, известное как «Буй Прайса»). Алек всегда испытывал особое чувство гордости, когда это понятие использовалось. Также ему нравилась игра слов в этой фразе: поскольку Алек всегда открыто и громко заявлял о своей ориентации (он был гомосексуалист), то в подходящей компании он шутил, что если поменять всего одну букву в этой фразе, то получится. У Алека уже давно никого не было, последним избранником стал «*уй Прайса» солдат в Париже прошлым летом. Сейчас, когда статья дописана, он может с полной уверенностью сказать себе, что заслужил очередного гей-партнера. И он прекрасно знал, где подыскать подходящего.
Алек продолжал гулять, и уже подходя к Оксфорд Стрит, притворяясь, что разглядывает афиши в кинотеатре Регаль, на самом деле начал присматриваться к одному молодому человеку.
Арнольд Мюррей, ему было 19, по виду — сошел со страниц «Дороги на причал Уиган Пир». То есть в лучшем случае он пробовал хлеб с маргарином. Его отец, бетоноукладчик, частенько поколачивал матушку. Истощённый от голода, стресса и ужаса, Арнольд попал в лагерь для мальчиков в Чешире. Он очень гордился собой: учился лучше всех в классе, стремился расти, любил конкуренцию. Ребята не могли дождаться, когда настанет День-Д, день Икс, Последний звонок — кто как его называл. Для Арнольда же это означало только одно. Ему придется вернуться в Манчестер, в эту дыру к отцу. Через полгода, когда Арнольд еще учился в техникуме, отец выгнал его на работу. Их приходилось часто менять, самой продолжительной оказалась работа в мастерской по оправе очков, после того как в 1948 году появилась Национальная служба здравоохранения Великобритании (Именно торговля стала главной жертвой Корейской войны, для бюджета Гейтскелла в 1950, что привело к массовому перевооружению нового десятилетия, а также бесплатным очкам). Так, в июле 1951 Арнольд вырвался из своего тленного существования, перебравшись в Лондон, где попал на знаменитый Фестиваль Британии. Но там его поймали на мелком воровстве и выслали обратно в Манчестер с условным сроком. Арнольд по-прежнему жил с семьей, в Визеншо, сидел без работы и совсем без денег.
Арнольд пытался найти своё место под солнцем, он был уверен, что мир приготовил для него нечто большее, чем жизнь на самом дне. Он пытался пойти в науку: в 14 лет он взорвал окна в лаборатории, на уроке химии. Примерно в том же возрасте он начал заниматься сексом. Оказалось, его желания были непостоянны: ему то хотелось свободы, то наоборот. Он мечтал об идеальной женщине и стабильных отношениях, но, с другой стороны, ему нравилось, что наедине с мужчинами не нужно притворяться и строить из себя невесть что. К тому же, он знал, что его все называют «Мэри Энн» — за чувствительность и разум. Мужчины (представтели среднего класса) обращались с ним очень интеллигентно, научили манерам и культурному общению, на тот момент его жизни гомосексуализм казался Арнольду чем-то элитным, к чему он как раз стремился. Он смотрел свысока на тех, кто отдавался просто за деньги. Алан же сделал очень щедрое предложение, но и это далеко не все — у него был очень свежий вид, наполненный энергией — что очень выделяло его в закоулках Оксфорд Стрит.
Алан спросил Арнольда, куда тот направляется, на что Арнольд ответил «да никуда». Алан пригласил Арнольда на ланч в ресторанчик через дорогу. Красивый, с голубыми глазами, слегка худоват и с первыми признаками выпадения волос, с отчаянной надеждой на лучшую жизнь и открытый миру (причем больше чем многие образованные люди). Арнольд сразу чем-то зацепил Алана. У него был очень живой характер, отличное чувство юмора, которое не раз выручало его в крайне тяжелых и щекотливых ситуациях. Алан сказал, что Арнольд может вернуться в университет, поскольку он там работает преподавателем — читает лекции, например, на тему — Электронный Разум. Арнольд был очарован. Алан пригласил его к себе домой на выходные, в Уилмслоу. Только этим Алан уже сделал предложение намного выгоднее, чем того заслуживали съем на улице. Там гораздо привычнее предложения вроде «пойдем в ту арку», «давай по-быстрому» или «как насчет 5-минутки в туалете». Арнольд принял приглашение, но в назначенное время не смог явиться.
Совершенно логично, что это должно было стать завершением истории, однако Алан снова встретился с Арнольдом там же, на Оксфорд Стрит, днем в понедельник. Арнольд привел довольно жалкое оправдание своему нарушенному слову, и в этот раз Алан пригласил его к себе прямо сейчас. Арнольд пошел, остался у Алана до позднего вечера и согласился заглянуть еще раз 12 января. Алан подарил ему перочинный ножик на Рождество.
Третий канал BBC теперь акцентировал свои программы на так называемых «мозговых трестах», то есть дискуссиях, вокруг темы о том, возможен ли искусственный интеллект. Примерно на Рождество 1951 года Алан навести Дэвида Чемпернауна в Оксфорде. У того был один из первых диктофонов и они записали свою юмористическую версию такой дискуссии: Чемп, голосом робота, пытался говорить о высоком, что искусственный интеллект никогда не поймет красоту и прочие душевные ценности. Позднее зашел Фред Клейтон и его очень просто провели. Он, между тем, женился, как и обещал, и довольно успешно работал в Колледже Эксетер при Университете — ему предложили читать лекции по классической литературе. Он был настолько увлечен разработкой тезиса о связи между классической и английской литературой, что даже консультировался у Алана по поводу такой статистической вероятности. Он также увлекался изучением значения астрология в классике, даже выбрал мозг Алана для изучения элементарной астрономии.
