Если война будет долгой, остро встанет проблема одежды. Германии приходится ввозить практически весь хлопок и почти всю шерсть, и нынешняя система обеспечения одеждой базируется на том, что, пока война не кончится и не будет снята блокада, немецкий народ должен обходиться тем, что на нем или что хранится в шкафах. Нехватку тканей ощущают не только гражданские лица, но и в армии, которой недостает шинелей, чтобы одеть всех солдат этой зимой. Гитлеру пришлось уже одеть служащих своего Трудового фронта в украденную чешскую форму. Так называемая "Organisation Todt", включающая несколько сот тысяч человек, выполняющих работу, которую у нас обычно делают армейские строительные батальоны, вообще не имеет формы для своих служащих. Когда я видел их прошлым летом на фронте, они были одеты в рваную гражданскую одежду. Немцы изо всех сил стараются преодолеть недостаток сырья и разрабатывают эрзац-ткани, главным образом из целлюлозы. Но я не думаю, что можно одеть восемьдесят миллионов человек исключительно продукцией из древесины.
Что касается сырья, необходимого для продолжения войны, то ситуация такова. У Германии много железной руды. А из Югославии и Франции она получает достаточно бокситов, чтобы обеспечить себя алюминием для строительства громадного количества самолетов. Есть серьезная нехватка меди и олова, но она, вероятно, получает их с Балкан и из России достаточно, чтобы не испытывать острой нужды.
Что касается нефти, то "Дженерал Шелл", король нефтяного бизнеса, говорит, что причин для беспокойства нет. Даже если бы они были, никто, конечно, в этом не признался бы. Но следует учитывать следующие факты.
1. Германские военно-воздушные силы абсолютно не зависят от поставок импортного топлива. Двигатели немецких самолетов разработаны и изготовлены для работы на синтетическом бензине, который Германия сама производит из собственного угля. Ее нынешний объем производства - около четырех миллионов тонн в год, что вполне достаточно для нужд люфтваффе. Англичане могут поставить эти запасы под угрозу, сбрасывая бомбы на перегонные заводы, где уголь перерабатывают в бензин. Они пытаются делать это. Они нанесли удары по крупным заводам Леуна вблизи Лейпцига и по еще одному заводу в Штеттине. Но их атаки были слишком слабыми, чтобы вывести эти заводы из строя или даже серьезно повлиять на их производительность.
2. Германия имеет сейчас в своем распоряжении практически весь объем добычи на румынских нефтяных месторождениях и, во всяком случае на бумаге, получает ежегодно миллион тонн нефти из России, хотя я сомневаюсь, что Советы действительно поставляли им столько после начала войны.
3. Когда началась война, у Германии были большие запасы топлива и к тому же она получила как бы в подарок топливо от Норвегии, Голландии и Бельгии.
4. Потребление топлива на невоенные цели сведено к минимуму. Запрещена эксплуатация всех частных легковых машин и почти всех грузовиков. Запрещено использовать жидкое топливо для отопления.
Я предполагаю, что Германия имеет или получит достаточно нефти, чтобы удовлетворять свои военные нужды в течение по крайней мере двух лет.
Что касается британских воздушных налетов на Германию, то до сих пор они были важны в психологическом отношении тем, что несли войну в дом уставшего гражданского населения, трепали немцам и без того расстроенные нервы и лишали сна. Реальный физический ущерб, нанесенный этими бомбами, после шести месяцев ночных налетов в целом оказался невелик. Его истинные размеры нам, конечно, неизвестны. Вероятно, это знают только Гитлер, Геринг и верховное командование, а они не расскажут. Но я думаю, мы рассуждаем правильно. Наибольший урон в итоге нанесен Руру, где сосредоточена тяжелая промышленность Германии. Если бы этот регион действительно был разрушен, Германия была бы не в состоянии продолжать войну. Но до сих пор Рур получал только булавочные уколы. Боюсь, что пока германская военная промышленность фактически не пострадала от налетов королевских ВВС. Вероятно, наиболее серьезным их последствием в Руре стал не реальный физический ущерб заводам или транспорту, а кое-что другое. Два фактора: во-первых, были потеряны миллионы часов рабочего времени, так как часть вечернего времени рабочие вынуждены были проводить в убежищах; во-вторых, из-за недосыпания рабочих снизилась производительность труда.
Вслед за Руром жесточайшим бомбежкам подверглись германские порты в Гамбурге и Бремене, а также военно-морские базы Вильгельмсхафен и Киль. Но до сих пор они не выведены из строя. Несомненно, самые сильные бомбардировки англичане приберегли для оккупированных немцами портов на Ла-Манше. Туда английским ВВС лететь ближе, и они могут нести более тяжелые бомбы и в большем количестве. Мало что осталось от доков в Остенде, Дюнкерке, Кале и Булони.
Сам Берлин мало пострадал от ночных налетов. Думаю, иностранец, приехавший сюда впервые, может часами бродить по деловой и жилой части города и не встретить ни одного поврежденного здания. Возможно, было поражено не более пятисот зданий, и так как англичане использовали небольшие бомбы, то большинство этих зданий было отремонтировано и заселено в течение месяца. Большая часть британских ударов была направлена на заводы в пригородах. Некоторые из них точно получили повреждения, но, насколько мне известно, за исключением двух-трех небольших, ни один не был разрушен. Были попадания в огромные электрические заводы Сименса на северо-западной окраине Берлина, где-то пострадал цех, где-то складское помещение. Но очень сомнительно, что производство вооружения на них снизилось более чем на пять процентов в день. Когда я недавно объезжал их, станки гудели, и никаких внешних повреждений я не обнаружил.
В последние полтора месяца англичане по какой-то причине значительно сократили свои налеты на Берлин. Это большая ошибка. Потому что, когда они прилетали каждую ночь, моральный дух этого нервного центра, объединяющего всю Германию, заметно ослаб. Я убежден, что немцы просто не в состоянии выносить бомбардировки, подобные тем, что люфтваффе устраивают в Лондоне. Конечно, англичане такого устроить не могут, но могут же они пять-шесть раз в неделю присылать небольшое количество самолетов, чтобы держать берлинцев в их подвалах. Это здорово бы воздействовало на их моральное состояние.
Почему королевские ВВС не нанесли большего ущерба? Потому что атаковали слишком малыми силами и бомбовая нагрузка у них была небольшая. Военно-воздушные атташе нейтральных стран расходятся в своих оценках количества самолетов, которые британцы задействовали для бомбардировок Берлина. По самым смелым оценкам - максимум тридцать самолетов за одну ночь, в среднем - примерно пятнадцать. Всего в удачную ночь над Германией бывает от шестидесяти до восьмидесяти самолетов.
