Когда на центральном направлении происходило это решающее наступление, 21-я группа армий на севере и 6-я — на юге проводили операции, предусмотренные соответствующими планами. На севере группа армий Монтгомери наступала на Бремен и Гамбург, одновременно направив колонну в сторону Эльбы, чтобы прикрывать левый фланг 12-й группы армий. Наступление войск Монтгомери в восточном направлении в основном осуществлялось силами 2-й английской армии, в то время как канадская армия шла на север через Арнем, чтобы очистить от противника Северо-Восточную Голландию и прибрежную полосу в восточном направлении в сторону Эльбы. Наступавшая в восточном направлении английская 2-я армия в составе трех корпусов в первом эшелоне 6 апреля достигла Везера, а 19 апреля вышла к Эльбе. В Бремене английские войска встретились с противником, который сражался с упорством обреченного. 20 апреля английский 30-й корпус достиг предместий Бремена, но потребовалась целая неделя ожесточенных боев, прежде чем гарнизон города сдался.
Наступавшая на север канадская армия на левом фланге 21-й группы армий Монтгомери сначала также столкнулась с ожесточенным сопротивлением. Тем не менее войска продвигались вполне успешно по всему фронту, и 15 апреля был взят город Арнем. Падение Арнема на этом участке явилось сигналом для противника об отходе в Голландию, где можно было укрыться за затопленными районами, которые представляли собой серьезное препятствие для наступавших в Западную Голландию войск.
Монтгомери считал, и я согласился с ним, что немедленные операции на территории Голландии повлекли бы огромные дополнительные лишения для этой несчастной страны, народ которой и без того страдал от нехватки продовольствия. Значительная часть страны была буквально опустошена преднамеренным затоплением многих районов, бомбардировками и созданием немецких оборонительных рубежей. Поэтому мы решили отложить вторжение на территорию Голландии и предпринять все возможное, чтобы облегчить страдания местного населения.
Основной задачей 6-й группы армий Деверса в первые дни апреля являлось прикрытие правого фланга наступавших армий генерала Брэдли. С этой целью Деверс предпринял методическое продвижение 7-й армии Патча на левом фланге и французской 1-й армии — на правом.
На всем фронте 6-й группы армий противник оказывал вначале упорное сопротивление, несмотря на крах на севере и ежедневные потери. Когда 7-я армия вышла к реке Неккар, ей пришлось завязать ожесточенный бой, чтобы переправиться через реку, а затем ей потребовалась целая неделя для ликвидации вражеского гарнизона города Хейлброн. Немецкие войска в этих местах не были столь серьезно деморализованы февральско-мартовскими наступательными операциями союзных армий, как те их войска, что приняли на себя всю силу наших ударов. 7 апреля 10-я бронетанковая дивизия двинулась в направлении на город Крайльсгейм, но немцы так быстро и сильно отреагировали на действия 10-й дивизии, что та была вынуждена поспешно отойти от занятых ею открытых позиций. 15-й корпус достиг Нюрнберга 16 апреля, но и здесь несколько дней шли бои, прежде чем рухнула оборона города.
Сопротивление на французском участке фронта оказалось не таким сильным. После ожесточенных стычек в непосредственной близости от Рейна французы начали быстро продвигаться вперед.
Французская армия, разумеется, пошла в наступление по приказу генерала Деверса, отвечавшего за установление разграничительных линий между армиями, путей снабжения наступающих войск и за решение всех прочих административных вопросов, связанных с обеспечением войск всей группы армий. Согласно установленной разграничительной линии город Штутгарт был включен в полосу наступления 7-й армии Патча, поскольку линии коммуникаций для снабжения американских войск должны были проходить через этот город. Штутгарт был захвачен французами, которые затем отказались уйти оттуда, чтобы Патч мог использовать его для обеспечения наступавших войск. Французы настолько упорно не желали подчиниться, утверждая, что дело в данном случае касается национального престижа, что Деверс обратился ко мне. Я дал указание Деверсу твердо настаивать на своем и потребовать от французов действий в соответствии с утвержденными планами. Французы все же проявили упрямство, и вопрос был передан для разрешения в Париж. Не согласный с нашим требованием, генерал де Голль продолжал упорствовать уже на правительственном уровне в своем ответе на резко сформулированную депешу в его адрес от президента Соединенных Штатов по этому вопросу. Между тем я предостерег французского командующего, сказав, что при сложившихся обстоятельствах считаю необходимым информировать Объединенный англо-американский штаб, что я более не могу рассчитывать с уверенностью на оперативное использование французских сил, которые союзники собираются оснастить в будущем. Эта угроза о возможном сокращении в оснащении и вооружении французских войск возымела действие, и в конце концов французы подчинились приказам.
Почти аналогичный случай произошел на франко-итальянской границе, где на обладание небольшой территорией претендовали как французы, так и итальянцы, приводя в подтверждение своих претензий моральные и юридические доводы. В этом районе с согласия фельдмаршала Александера я установил разграничительную линию, но она была нарушена французами, которые поспешили подкрепить свои притязания на эту спорную территорию введением своих войск.
Положение Франции в войне было, разумеется, не из легких. Некогда имевшая престиж одной из главных военных держав в Европе, она, как и ее армия, потеряла его в поражении 1940 года. Поэтому, когда в связи с началом вторжения в Северную Африку в 1942 году патриотически настроенным французам была предоставлена возможность включиться в общую борьбу против нацистов, они проявляли чувствительность ко всем вопросам, когда дело касалось их национальной гордости и чести. К тому же в них кипела жестокая ненависть к нацистам и к некоторым из своих бывших политических и военных руководителей. Ко всему этому добавлялась та неопределенность, на которой базировалась власть де Голля и тех правительственных органов, которые он установил во Франции. Следующим обстоятельством была полная зависимость французской армии, да фактически и значительной части населения, от американских поставок. Это являлось дополнительным задевающим их гордость фактором, и, хотя они постоянно настаивали на более крупных поставках им всякого рода материалов и предметов боевого обеспечения, их, естественно, угнетало сознание того, что без этих поставок они совершенно беспомощны. Все это порождало особую чувствительность, и поэтому с французами трудно было иметь дело, когда они находили в каком-либо вопросе, хоть и пустячном, нечто такое, что, по их мнению, затрагивало их национальную честь. Тем не менее американские вложения во французские силы с лихвой окупились.
