Ознакомительная версия.
187
Перевод М. Ковалевой.
У мальчиков — «петушок», «бубенчик», «крантик», «штучка» и так далее. То, что у девочек «там, внизу», — тайна слишком темная, чтобы выразить ее словами, кроме младенческой «пиписьки», неразрывно связанной с той единственной функцией, которой «это» вроде бы обладает. Еще одна темная мысль — и сейчас, в зрелые годы, я не избавилась от этих черных волосков, которые таинственным образом появляются по одному, по два, словно из ниоткуда, сразу длинные — на подбородке, на щеках, вокруг сосков. Одна моя подруга после мучительного развода с мужем однажды присела на мою постель и заплакала: «Когда у меня на лице вылезут эти чертовы волосы, кто мне об этом скажет? Я попаду в богадельню, у меня не будет мужа, который бы их выискивал и выдирал. Я буду бородатой старухой», — всхлипывала она.
Мистер Антолини, учитель Холдена, обещал ему, что если он будет прилежнее учиться, то обнаружит, что он не единственный, «в ком люди и их поведение вызывали растерянность, страх и даже отвращение». Я испытала огромное облегчение, когда обнаружила, уже будучи студенткой и начав ходить в театры (билеты в Лондонский Национальный театр для студентов, со скидкой, стоили меньше пяти фунтов), что я в своих чувствах не одинока. Некоторые из писателей Средиземноморья уловили бурлящее, кипящее безумие спаривания точно так же, как я это чувствовала в детстве, — назвать хотя бы «Хаос» Пиранделло, «Свободу или смерть» Казанцакиса, «Дом Бернарды Альбы» Лорки, где мать (которую играла Гленда Джексон) надзирает за пятью дочерьми в доме, где все ставни заперты, чтобы не пропустить жестокого испанского солнца, — а те крадутся, словно кошки во время течки, пытаются ускользнуть, найти облегчение в ночной прохладе, с проходящим мимо солдатом.
Фильм Альфреда Хичкока, 1938 год. (Ред.).
Много лет назад отец написал рассказ под названием «Элейн», о поразительно красивой, немного заторможенной девочке. Элейн шестнадцать лет, она учится в девятом классе. Она, пишет отец, единственная пришла на выпускной вечер с накрашенными губами, не считая Терезы Торрини, которой уже исполнилось восемнадцать и которая «была матерью незаконного ребенка от таксиста Хьюго Мунстера».
Элейн живет с матерью и бабушкой в Бронксе. Она — овечка среди волков, ее на первом же свидании насилует ее парень, билетер кинотеатра. Отец описывает, как все трое вместе, мать, дочь и бабушка, идут по улице в кино, и Элейн — «вечная Джульетта, Офелия, Елена… Их видели тысячи прохожих, когда они спешили по улицам Бронкса. И ни один не закричал, не удивился, не остановил их…» (Перевод Л. Володарской).
О тайне Симора можно прочесть в одном из моих любимых отрывков. Он начинается так: «Однажды к вечеру, в те мутноватые четверть часа, когда на нью-йоркских улицах только что зажглись фонари и уже включаются автомобильные фары — одни горят, другие еще нет, — я играл в «шарики» с одним мальчиком по имени Айра Янкауер…» (Симор: Введение).
Позже папа разработал способ очищаться от таких вкусных «ядов». Он мне рассказал, гордый своим открытием, что засовывает пальцы глубоко в горло и вызывает рвоту. Я много лет страдала булимией, поэтому такая наивность больше не чарует меня. Позже он обучил Джойс Мейнард тому же способу выводить нечистую пищу из организма.
День перед прощанием. (Перевод М. Ковалевой).
От греческого homoiopatheia, от homoiopathes — иметь одинаковые чувства или привязанности; homoios — одинаковый, подобный и pathos — чувство, страдание. Теория или система лечения болезней очень маленькими дозами тех лекарств, которые в больших дозах вызывают у здорового человека признаки данных болезней (словарная статья из Уэбстера).
В книге «Деструктивное обращение в секту: теория, исследования и лечение» (Американский Семейный Фонд, 1981) д-р Джон Кларк с кафедры психиатрии Гарвардского медицинского института пишет: «В самом деле, психика обращенного как бы расщепляется. Фиктивная вторая личность (принадлежащая к секте) эпизодически добивается некоторой автономии в борьбе с исходной личностью за положение на переднем плане сознания. Индивидуум, конечно, подвергается огромному стрессу».
Джойс Мейнард пишет в своих мемуарах: «Джерри никогда ничего не говорит о моем физическом облике… Ни слова — о наших телах… Он практически никогда не упоминает о сексе». Он не упоминает, а может, и не замечает вовсе, что у Джойс, в ее отрешении от всего земного, прекращаются менструации. В статье о синдроме «последствий внушения» («Social Work», март 1982 года) Лорна и Уильям Голдберг, руководящие курсом лечения для бывших членов религиозных сект, указывают, что «почти все бывшие сектанты кажутся гораздо моложе своих лет и проявляют полную невинность в сексуальных вопросах. Они ведуг себя, как дети, даже если им далеко за двадцать. В самом деле: во время пребывания в секте у женщин часто прекращаются менструации, а у мужчин меньше растет борода. На начальной стадии депрограммирования у бывших сектантов вновь появляются вторичные половые признаки».
Я не хочу сказать, что отец явился причиной подобных приставаний или мать, которая этого типа наняла. И причиной, и виновником всего произошедшего был сам Мак. Но именно нечеткость, размытость границ между взрослыми и детьми, какая имела место в нашей семье, создала подходящие условия для такого рода злоупотреблений.
Фирма, выпускающая флуоресцентные краски. (Ред.).
Мужская рубашка в африканском стиле. (Ред.).
Такие чулки похожи на чулки в сеточку, только с полудюймовыми квадратиками вместо крошечных треугольников.
В то время пояса с резинками были не шикарной деталью, а нормой. Мы тогда носили либо носки, либо чулки. Наше нижнее белье больше походило на бандажи: белое, тугое, с металлическими застежками. Даже тоненькие мамы, вроде моей, носили грации, включавшие и лифчики, и пояса с резинками. «Новинка! С лайкрой! Стойкий обтягивающий эффект, бюстгальтер новой модели с плейтексом и твердыми чашечками. Отстегивается и снимается отдельно. Даже для полных девочек, таких, как я, Джейн Расселл».
Ознакомительная версия.
